Юсукэ Киши - Из нового мира. Часть 2

Сатору объяснил снова. Я готовилась к бурной реакции на новость, что комитет этики мог определить нас для истребления, но они приняли это хорошо. Помогло то, что Шун соглашался со мной насчет того, что Сатору перегибал с тревогой. И мы были в хорошем настроении, что притупило шок. Если все пройдет, как сказал Шун, то мы сможем скрыть то, что Риджин запечатал нашу проклятую силу. Нас просто отругает учитель, в худшем случае.

— Саки, я рассчитываю на тебя, — Шун передал мне клочок бумаги. — Прошу, верни мою проклятую силу.

Я глубоко вдохнула и кивнула.

Я развернула бумагу и прочла в свете огня. Мантра была длинной: восемь слов, тридцать шесть букв. Я думала сжечь записку, как только прочла, но из-за длины мантры понимала, что не запомню ее. Я скомкала листок в руке.

Я смогу. Мне нужно лишь повторить то, что я сделала с Сатору. Я пыталась успокоить себя этими словами. Но эти две ситуации отличались. Во-первых, Шун был в сознании. И он знал, что я собиралась его гипнотизировать, и он уже знал свою мантру. Но я не давала себе думать об этом.

— Смотри на огонь.

Я вспоминала церемонию инициации, направила внимание Шуна на огонь. Главный священник Мушин говорил представлять, как движется огонь, но это вряд ли действовало так же на того, чья проклятая сила была запечатана.

— Смотри на трепещущий огонь. Он раскачивается. Вправо. Влево… мерцает, — шептала я.

Шун молчал. Остальные смотрели, затаив дыхание.

Я пошевелила костер длинной веткой, поднялись яркие искры. Я не ждала того же эффекта, какой был с огнем на алтаре, но искры плясали в воздухе, создавая загадочную атмосферу.

— Шун Аонума.

Он не дрогнул. Я не знала, был ли он уже загипнотизирован.

— Шун Аонума. Ты нарушил правила, попав в место, которому не принадлежишь. Более того, ты поддался словам демона. Но настоящая проблема куда серьезнее.

Ответа не было.

— Ты нарушил основы Кодекса этики, последнюю из Десяти заповедей: «Не оскверни Триратну». Ты поддался словам демона и усомнился в учениях Будды. Я должна запечатать твою силу.

Казалось, Шун вздохнул. Похоже, работало. Я неуверенно продолжила:

— Посмотри еще раз на огонь.

Ответа не было.

— Смотри на огонь.

Ответа не было, но огонь блестел в его глазах.

— Твоя сила запечатана в том символе. Видишь?

Громкий вздох, а потом:

— Да.

— Символ брошен в огонь. Все сгорело. Все твои мирские желания сгорели, и пепел вернулся к широкой земле, — я глубоко вдохнула и громко сказала. — Символ уничтожен. Твоя проклятая сила запечатана!

Шун издал тихий сдавленный звук. Он дышал быстрее.

— Отринь мирские желания. Чтобы достичь нирваны, брось все в очищающий огонь.

Пора. Я встала и подошла к нему.

— Шун Аонума. Ты был верен Будде и оставил проклятую силу. Будда милостив, и ты получишь новую мантру, новый дух, и твоя сила вернется тебе!

Я ударила его по плечам и прошептала слова, написанные на бумаге:

— Oṃ amogha vairocana mahāmudrā maṇipadma jvāla pravarttaya hūṃ.

Потом я узнала, что это были слова самого Будды — Мантра света. Это было указанием на талант Шуна. Он родился с задатками будущего лидера.

Вдруг огонь стал в три раза выше и разложился, как восьмиголовый змей, извиваясь в воздухе в странном танце.

Шун улыбался, глядя на огонь. Мы захлопали, топая и свистя. Мы долго радовались. Шун снова обрел силу.