Светлана Бланкина - Кронпринц [СИ]

— Чак, можно тебя, — обращается она ко мне, на что я киваю и подставляю ей свой локоть. — Я сейчас с ума сойду, почему мне так стыдно? — Спрашивает она, когда мы отходим от них. Я лишь пожимаю плечами.

— Куда ты меня ведёшь? — Мы вышли в коридор.

— Не хочу, чтобы нас слышали или видели, здесь столько камер, меня даже в дрожь бросает, — встав напротив меня, встряхивает она плечами.

Джульетта что-то достаёт из своей сумочки, что-то блестящее и смотрит на меня, я начинаю волноваться.

— Это… это часы моего отца, он отдал мне их перед тем, как я отправилась во дворец, — говоря это её глаза начинают заполняться слезами и она тут же улыбается. Джульетта показывает мне золотые часы на цепочке, это брегет — карманные часы. Она открывает их и подаёт мне.

— Здесь написано…

— «Больше чем жизнь», — продолжаю я, прочитав выгравированную надпись на французском. Я смотрю на Джульетту и вижу как слёзы медленно скатываются по её щекам. Она несколько раз кивает и улыбается.

— Так сильно я люблю тебя. — Её слова разбивают мне сердце, потому что я не могу ей ответить. Что вообще нужно говорить в таких случаях кроме этих же трёх слов? — Я хочу, чтобы они были у тебя, я дарю их тебе, потому что, когда папа отдавал их мне, он сказал, чтобы я подарила это человеку, которого полюблю. Извини за это… — указав на свои слёзы, шепчет она.

— Не глупи, — притягиваю её к себе и крепко обнимаю. — Спасибо, — шепчу я. — Нам нужно идти, ты же хочешь ещё провести время с родными? — Отстранившись, я заглядываю ей в глаза. — Не хочу спойлерить, но ты с ними ещё не скоро увидишься. — На её лице моментально появилась улыбка и, поцеловав меня в щёку, она скрылась в толпе.

Сам я не спешу возвращаться туда, снова люди, музыка, шум, разговоры, я больше люблю тишину. Идя по коридору, я рассматриваю часы, что она подарила, они довольно старые, но надпись сделана недавно. Кто бы мог подумать, что рыжая девушка, которая выглядела так испуганно на фото так мне понравиться, кто мог подумать, что она окажется такой… настоящей.

Дойдя до главных дверей, я решаю выйти и подышать свежим воздухом. И помимо того что я встречаюсь с холодным воздухом, я встречаюсь и с Эмили. Она стоит ко мне полубоком, скрестив руки на груди, она похожа на золушку.

Делая шаги к ней, я попутно думаю, что же мне сказать.

— Ты заболеешь, — я говорю это без особых эмоций, я не собираюсь ей врать, будто мне плевать, я зол, до сих пор, но она лишь пожимая плечами, всё также неотрывно смотрит вперёд.

— Чутьё тебя не подвело, — разрушает она тишину, — когда-нибудь оно сделает тебя великим Королем. — Эмили поворачивается ко мне, и я вижу на её лице сожаление. — Прости меня, я…

— Не надо, — взмахнул я рукой, — я уже этого наслушался. Я понял, ты его любишь, он тебя любит, больше слов не надо. — Я чувствую её взгляд на мне.

— Я не хотела делать тебе больно, но и себя истязать была тоже не способна, а когда ты не можешь коснуться человека, которого любишь, когда не можешь заговорить с ним, это настоящий ад.

— Он любит тебя. Так, как он смотрит на тебя, ни на кого больше он так не смотрел.

— Он великолепен… — вздыхает она и смотрит на вечернее небо, — по миллиону причин… Но в этом-то и проблема, — качает головой она, смотря на меня, — мне с ним слишком легко потерять себя. — Я тяжело вздыхаю и оглядываюсь вокруг.

— Мне правда нравится проводить с ним время, даже если мы просто сидим без дела и разговариваем ни о чем. Есть миллион вещей, которые мне в нём нравятся, например, его нос или то, как он улыбается и то, как он смотрит мне в глаза, — улыбавшись подается воспоминаниям она, её глаза прямо светятся от счастья. — И у меня появляется потрясающее чувство, когда я заставляю его смеяться. Я полагаю, если моё общество делает его счастливым, то это как раз то, чего я ему желаю. Чтобы он был счастливым. И когда я вижу, как он смеётся над моими глупыми шутками, мне хочется провести вместе с ним остаток своих дней, так что я смогу видеть его улыбку. Знаешь как это потрясающе — найти того, кто хочет слушать обо всем, что происходит у тебя в голове…

Тишина затягивается, Эмили, должно быть, думает о Генри, должно быть на её душе тепло и умиротворение, но мне плохо. Когда тебя предают, пусть даже этот человек не значил ничего особенного в твоей жизни, это всё равно неприятно.

— Я пойду.

— Постой, — схватив меня за руку, останавливает меня она и тут же убирает руку. — Думаю, это наш последний с тобой разговор, так что… я хочу, нет, не так… я надеюсь, что однажды ты полюбишь кого-то, надеюсь, что это произойдёт очень скоро. Я надеюсь, что ты полюбишь так сильно, что, закрыв глаза, ты будешь видеть её лицо. Я желаю тебе этого. Я хочу, чтобы ты узнал, каково это — любить всем сердцем…

В её глазах лишь правда, а у меня зависть, зависть того что она действительно так любит, что ей повело так полюбить. Эмили неуверенно раскрывает свои руки для объятий, и я позволяю ей это сделать. Я киваю и захожу во дворец.

Зайдя в зал на меня, буквально налетает Рейчел со злым выражением лица.

— Где ты, чёрт возьми, пропадаешь?

— Что такое?

— Время! Бегом, иди, объявляй свою десятку лучших. Ну же!

Сердце моментально набрало обороты, в горле пересохло, Боже, я так волнуюсь!

— Дамы и господа, пришло время объявить, — что сказать? Что сказать? — девушек, которые попадают в полуфинал, — и по залу проходятся аплодисменты, и я с облегчением выдыхаю. — Я назову имена четырёх девушек, которые отправятся домой. Скажу сразу, что это был сложный выбор, и я следовал не только результатам заданий, но и своему сердцу тоже.

В зале повисает напряжение и, убедившись, что все девушки в сборе я решаю начать.

— Стейси Линкольн, — в практически гробовой тишине было легко услышать её ужасающий вздох, но я не решился взглянуть на неё. — Кейт Бреслин, — Кейт улыбнулась, но не без грусти конечно. — Эмили Холл, — я осматриваю зал и вижу напряжённые лица людей, — Бони Гранд.

Все с облегчением выдыхают, Аника улыбается радостная своей маленькой победе, но лишь я знаю, что это не все имена.

— Так получилось, что я назову пять девушек, — все стали в недоумении переглядываться, а мне остаётся лишь собраться с силами. Последнее имя, последняя девушка, которая не должна была оказаться в этом списке, — Аника Буш.

— Нет, — раздался шёпот девушки. — Нет, прошу, — её глаза моментально наполнились слезами. — Прости, я не хотела, ты не можешь со мной так поступить!

Как бы ни старались успокоить её родители, у них ничего не выходит. Один из гвардейцев взглянув на меня с немым вопросом, на который я отвечаю кивком, взяв Анику за руку, выводит из зала, пока она совершенно не потеряла контроль.

— Что ж, поприветствуйте полуфиналисток, девушкам хлопают, но те, кто вышел из игры, большинство из них, умываются слезами.