Джоанна Мейер - Эхо Севера [litres]

– Там должен быть водоем, – говорит идущий впереди Иван. – Где-то рядом.

А ледник все тянется. Глыбы становятся больше. Все выше поднимаются над нашими головами, отбрасывая на снег голубые тени. У меня от голода сводит живот.

Весь день мы бредем по лабиринту. Ему не видно конца. Вечером разбиваем лагерь, укрывшись от ветра за одной из ледяных глыб, и съедаем остатки припасов. Иван разводит костер.

– Даже самому Северному ветру было бы нелегко идти дальше, – говорит Иван. Шутит, наверное, но я его шутки не понимаю, а он ничего и не объясняет.

Я устала, у меня ноет сердце. Иван, почувствовав это, начинает рассказывать какую-то нелепую историю про старушку и волшебную ложку. Слушая его, я проваливаюсь в сон с улыбкой на губах.

На следующий день Иван убивает обоих пони.

Ледник выводит нас на берег замерзшего озера – такого широкого, что его вполне можно назвать океаном. У Ивана в рюкзаке есть маленькие стальные шипы. Мы прикрепляем их к подошвам меховых сапог, чтобы легче идти по льду и не скользить.

Я плакала из-за пони. Иван тоже был огорчен, но стыда при этом не испытывал.

– Они хорошо послужили нам, ласточка, – говорит он. – А теперь помогают в последний раз. Мне жаль, что им пришлось закончить свою жизнь именно таким образом.

Мы начинаем идти через озеро. Шипы на сапогах вгрызаются в лед. Он потрескивает под нашими шагами. Снегопада не было уже несколько дней, но небо остается хмурым и почти не пропускает солнечный свет. Холод пробирает до костей, но это не мешает мне замечать сказочную красоту вокруг.

Лед крепкий и толстый. Трещины от наших шипов разбегаются по его поверхности словно нити гигантской паутины. До нас все чаще начинают доноситься странные звуки – что-то стонет, ухает, дребезжит прямо под нашими ногами.

– Это лед поет нам, – говорит Иван.

И лед поет. Вместо Ивана.

Спустя некоторое время я привыкаю к этой древней песне, которую исполняет измученная холодом земля.

Ледяное поле кажется бесконечным. Вечером мы останавливаемся на ночлег прямо посреди озера. Куда ни посмотри, виден один только лед, лед, лед. Облака сгущаются, ветер поднимается и начинает свирепо насвистывать.

– Буря приближается, – говорит Иван, глядя на небо.

Мы поставили палатку.

Лед на озере достаточно толстый, чтобы развести костер. Иван сжигает несколько драгоценных деревянных щепок, и мы жарим на углях тонкие полоски мяса, а затем съедаем их. Я стараюсь не думать о том, что эти полоски совсем недавно были пони.

Именно во время ужина я замечаю, что подаренные мне Родей часы с компасом остановились. Я достаю их, рассматриваю при последних отблесках костра. Да, часы больше не идут, не тикают. Но когда я открываю проверить компас, он по-прежнему устойчиво указывает стрелкой на север.

Пошел снег, и мы с Иваном забираемся в палатку. Ветер хлещет по ней своей тяжелой рукой, словно примеряясь к тому, как оторвать нас вместе с палаткой от озера и зашвырнуть куда-то в небо. Ветер доносит до меня жуткий смех Королевы волков. Я дрожу от страха, лежа в меховом спальном мешке.

Иван тоже это слышит.

– Земля чувствует силу Королевы, – говорит он. – Она командует зимой – наносит, как мечом, удары с ее помощью. Обычно такой суровой зима даже в этих местах не бывает.

– Думаете, Хэл все еще жив? – шепчу я, не в силах прогнать из памяти взгляд его мертвых глаз.

– Конечно, иначе она не беспокоилась бы о нас так сильно.

Я хватаюсь за эти слова, как утопающий за спасательный круг, стараюсь найти в них утешение.

Сон долгое время не приходит. Потом я, наконец, погружаюсь в него.

Мне снова снится лесной зал Королевы волков с яростно горящими над ним звездами. К трону направляется Мокошь. Ее серебряные волосы туго заплетены в косы. Одета она как для битвы – с двумя мечами в ножнах за спиной. Королева волков наблюдает за ней – спокойно, даже весело. И только сейчас у меня вдруг словно пелена спадает с глаз. Я понимаю поразительное сходство Мокошь и Королевы волков. Настолько похожими друг на друга могут только самые близкие родственники, мать и дочь. Как же я раньше этого не поняла?

– Что тебя беспокоит, дочка? – спрашивает Королева.

Мокошь отвечает, продолжая нетерпеливо расхаживать по поляне, на которой стоит трон Королевы.

– Мне кажется, ты недооцениваешь ее, мама. Она придет. Не остановится. Ты должна позаботиться о ней.

– Ты просто боишься, что она увидит твое настоящее лицо, – смеется Королева волков. – Увидит и ужаснется.

Мокошь рычит от злости, выхватывает из-за спины меч, но Королева волков щелкает когтистыми пальцами, и он, выскользнув из рук Мокошь, падает на землю.

– Времени остается все меньше. Я боюсь, ты не выполнишь своего обещания, мама.

– Успокойся, Мокошь. Не пройдет и двух лун, как ты получишь награду. Принц волков достанется дочери Королевы волков, не сомневайся.

Однако Мокошь, судя по всему, сомневается.

– Эта девушка сильнее, чем ты думаешь. У нее хватит сил, чтобы победить тебя.

Королева волков улыбается, обнажая спрятанные за серебряными губами ровные ряды белоснежных зубов.

– Не бери в голову и предоставь самой решить все проблемы.

Затем я вижу Хэла. Он сидит, связанный по рукам и ногам, в темноте. Его кожу оплетают и жалят могучие стебли крапивы.

– Зачем ты посмотрела? – рыдает он. – Эхо, зачем ты посмотрела на меня той ночью?

Когда я просыпаюсь, в палатке горит лампа. Сама палатка по крышу занесена снегом.

– Придется откапываться, – говорит мне Иван.

Мы пытаемся убрать снег несколько часов, при этом умудрившись порвать палатку. Теперь придется ее зашить, прежде чем снова ставить.

День еще не начался, а мы уже устали.

Тем не менее вскоре мы отправляемся в дальний путь. Идти очень тяжело. Снег забивается за воротник шубы, укрывает весь мир мутной белесой пеленой. Иван помогает мне обвязать лицо шарфом, прикрыв им рот и нос до самых глаз. Дышать становится немного легче.

Лед у нас под ногами больше не поет. Он сердито трещит, стонет и громыхает. Иван идет впереди. Я вижу, как напряжены его плечи. Понимаю, что мужчина боится, и его страх пугает меня намного сильнее, чем мой собственный. До Королевы волков еще шагать и шагать, и мы одни среди этой ледяной пустыни. Если провалимся под лед, спасти нас будет некому.

Мы продолжаем идти, наклоняясь вперед – навстречу дующему в лицо ветру. По поверхности замерзшего озера бежит гонимая ветром поземка. Кое-где ветер сдул весь снежный покров, и я снова вижу разбегающуюся во всех направлениях по льду паутину трещин.