Томас Уилер - Проклятая [litres]

Прокаженные подхватили наполовину отключившегося Мерлина под локти и потащили прочь.

– Отпустите меня, скоты! – драматично кричал Мерлин, высвобождая правую руку и пряча в потайной карман на рукаве украденные ключи от сокровищницы Ругена.

Нимуэ, пожелавшая хоть в чем-то быть полезной, тащила ведро с водой по извилистым туннелям лагеря беженцев фейри. Плечи ныли, а от горящих по стенам факелов было невероятно душно и жарко. По щекам струился пот. Однако она решила, что все это временно и что это создает видимость нормальной жизни – или, по крайней мере, чуть менее разрушенной жизни, которая все еще возможна.

Она боялась, что письмо к Мерлину было слишком резким и что она обретет врага в единственном человеке, который мог бы помочь. «Но почему он? Как вышло, что моя мать хранила у себя меч из легенд? Почему она хотела, чтобы он попал в руки Мерлина – того, кто предал собственный народ?» Другая ее часть ощущала, будто карты паладинов вот-вот прожгут дыру в седельном мешке: «Мы знаем, где они. Мы можем спасти другие деревни фейри… и убить еще больше красных ублюдков». Однако пока что все ее силы тратились впустую – нужды лагеря были чересчур велики.

Выйдя из туннеля в пещеру, Нимуэ увидела детей-фейри, которые танцевали в круге. Это зрелище заставило ее улыбаться, пока она не разобрала их песенку:

Нимуэ остановилась, прислушиваясь. «Они поют обо мне». Она ощущала неловкость, смущение и тайное волнение. Дети держались за руки, смеялись, катались по земле.

Сердце бешено колотилось в груди. Она снова была на той поляне: чувствовала, как лезвие вонзается под ребра паладину, как скользит назад, открывая рану, как холодная вода теплеет от крови и плещется на уровне шеи, как уши наполняет пронзительный крик.

Нимуэ все глубже проваливалась в воспоминания, пока какая-то женщина-Фавн с маленькими рогами и миндалевидными глазами не попыталась забрать у нее ведро.

– Адван по , – непонятно сказала она. И добавила: – Семал. Семал !

Нимуэ осторожно потянула ведро назад.

– Нет, прошу, я хочу помогать, – в последние дни все попытки Нимуэ что-то таскать, поднимать, носить пресекались фейри, которые, наверное, вознесли бы ее на пьедестал, если б могли.

– Тетра сум н’иал Кора .

Нимуэ улыбнулась и покачала головой.

– Извините, я не понимаю.

– Имя. Кора, – женщина-Фавн попыталась перейти на английский.

– Нимуэ, – ответила она, ткнув себя в грудь. Кора улыбалась.

– Да, да. Идти.

Женщина взяла Нимуэ за руку и повела в круг Фавнов, которые скручивали листья и виноградные лозы, вплетая их в ткань, что смогли унести при побеге. Когда они пришивали к нарядам собранные цветы, то получались дивной красоты платья.

– Завтра ночью – Амала. Единение, – Кора приложила одно из платьев к плечам Нимуэ, примеряя.

– Нет, прошу, мне не надо, – Нимуэ снова попыталась отбиться от щедрости фейри. – Оно такое красивое! Вы должны надеть его.

– Ты наденешь. И придешь, – Кора улыбнулась. – Ты и красивый мальчик, человечья кровь.

Женщины-Фавны дружно усмехнулись.

Чувствуя, как горят от смущения уши и щеки, Нимуэ спешно поблагодарила Кору, взяла платье и убежала. Она торопилась вернуться в пещеру, которую делила с Морганой, и влетела туда, обнаружив, что возле входа ее ждет Артур.

– Извини? Это женская комната.

– Хотел показать тебе кое-что, – на лице Артура гуляла ехидная усмешка.

– Это насчет тех карт? – снова спросила Нимуэ, последовав за ним по лабиринту туннелей.

– Перестань, мы же только приехали сюда, – сказал Артур.

– Но стоит им заметить пропажу, как паладины поменяют планы! И тогда мы утратим наше преимущество!

– Успокойся, Нимуэ, – попросил Артур и добавил, понизив голос: – Я хотел сказать, что от тебя немного… пахнет.

– От меня… что?!

– Это правда, – продолжил он. – Дети фейри уже даже придумали тебе новое имя, – лицо его оставалось совершенно серьезным, – Вонючка Волчьей Крови.

Она впечатала его в стену.

– Тебя что, давно не били?!

Он предостерегающе поднял палец, а затем потянул ее за собой вверх по небольшому холму. Они стояли на маленьком утесе. Внизу был грот, наполненный водой, которая стекала сразу из нескольких водопадов.

– Это из-за таяния снегов, – сообщил Артур. – Они сходят с вершин гор и нагреваются, проходя сквозь скалы.

Он протянул ей уродливый коричневый камень.

– Это еще что? – Нимуэ уставилась на него.

– Мыло из древесной золы. Поверь, тебе пригодится, – Артур подмигнул ей, стягивая рубашку и демонстрируя поджарое мускулистое тело. Штаны одним движением слетели к лодыжкам, почти не оставляя места воображению. Нимуэ спешно отвернулась, подняв бровь, и Артур за ее спиной с криком ухнул в горячий источник.

– О боги, как славно! – пробормотал он, ныряя. – Давай же!

– Спасибо, мне и здесь неплохо, – заявила Нимуэ, украдкой поглядывая, как Артур ныряет и плещется в воде.

– Знаешь, я уже видел прежде обнаженных женщин, – сообщил он.

– Повезло тебе. – Нимуэ пощелкала пальцами, и Артур послушно отвел глаза.

По правде говоря, Нимуэ ужасно хотелось сбросить лохмотья, которые она носила уже целую неделю. От них несло смертью. Но стоило снять кожаные туфли, как ее одолел стыд. Она никогда прежде не раздевалась перед юношей. «Ну и дура же ты, – подумала Нимуэ, обращаясь к себе самой. – После всего, что случилось, ты больше всего боишься оказаться нагой?» Она старалась стряхнуть неловкость, но ее дыхание все еще было поверхностным, а пальцы дрожали, расстегивая пуговицы на украденных штанах, позволяя им упасть. Она выскользнула из туники без рукавов и швырнула ее на камни. Глядя на свое тело, Нимуэ едва могла его узнать – так много на нем было синяков, царапин, грязи и пятен засохшей крови. Она ощупала грудную клетку: вот уже несколько дней она почти ничего не ела, и теперь ребра проступали гораздо сильнее. Болезненно ныли рваные раны на коленях, волосы свалялись в комок, а языком Нимуэ могла нащупать кровавую дыру справа во рту – в том месте, где раньше прочно сидел нижний коренной зуб.

Держась за гладкий валун, Нимуэ опустила ногу в горячую воду. Кровь бросилась к щекам, она полностью соскользнула в дымящийся бассейн и чуть не заплакала от облегчения, захлестнувшего больные мышцы. Нимуэ словно растворилась в тишине, в горячей воде, выжигающей с ее тела грязь, кровь и пот. На мгновение Нимуэ ощутила себя кипящей сталью, которая готовится принять новую форму.