Сергей Недоруб - Светлая Тень [litres]

– А если бы мы могли жить вечно? – произнес инкуб. – Вообразите величие перед обществом, помешанным на ипотеке и выборах. Больше никаких дерганий в стороны, никакого страдания. О, сколько чудесного приоткрыл бы перед нами мир, имей мы хоть малую толику магии в своих жилах. Чувствовать, как сама жизнь пронизывает нас, вручая ключи от нитей мироздания. Видеть истинные краски…

Я едва не закашлялся. Более романтичного описания Сумрака я еще не слышал. Мне захотелось схватить инкуба за шиворот, хорошенько встряхнуть и затащить на второй слой – пусть поищет в тамошнем унынии жизнь и краски. Если уж разводишь, так хотя бы соответствуй.

Посмотрел на волшебницу, затем на лес вдалеке.

– Хочу жить вечно, – мечтательно сказала Веда, разжимая пальцы, позволяя бутылке упасть в песок, а вину выливаться. – Оставаться всегда молодой. Мне много удовольствий не надо. Хватит и уже изведанных – зато бесконечных. Тех, где толпа не наблюдает.

Не спеша сев на мотоцикл, я запустил двигатель, позволяя Ведающей расположиться спереди и лицом ко мне. Юбка-колокол натянулась, когда волшебница на секунду села мягким местом точно в навигатор «Голдвинга». К счастью, экран выдержал. Не удивлюсь, если его и на это тестировали.

Инкуб завороженно смотрел, как я нажатием кнопки опускаю ветровое стекло, чтобы Веда смогла разлечься спиной на приборной панели и плавно раскинуть руки в стороны, глядя в небо. Когда мы тронулись с места, Ведающая уже успела намотать себе на ногу конец светодиодной ленты, до того болтавшийся в районе заднего колеса. «Голдвинг» исполнил плавный круг почета возле сцены, будто демонстрируя пренебрежение к соревнованию шума. Замелькали фотовспышки – кто-то снимал нас на гаджеты. Я поймал вопросительный взгляд Марьяны и слегка коснулся кнопки заднего хода, намекая на то, что цель сзади нас. Она медленно кивнула.

Поддав газу, я пустил мотоцикл в проворный подъем по тропинке на холм. Вокруг сразу же стало темно.

– Загадку вспомнила, – произнесла Ведающая, чьи развевающиеся волосы привносили немного сумасшествия в подсветку панели. – Она с тобой начинает добровольно и продолжает вынужденно. Когда ты двигаешься, она движется вместе с тобой. Она повторяет наклоны твоего тела, помогая тебе держать ритм. Она полностью зависит от тебя, пока ты не замедлишься, но, если остановишься слишком резко, она может пропасть навсегда. Потому что она от тебя зависит целиком и полностью. Кто она?

Чувствуя колено волшебницы на своей груди и видя освещенную неоном кожу всех открытых участков ее тела, я почувствовал легкое головокружение. И ответил:

– Женщина.

Колено пнуло меня так, что я едва не свалился.

– Вот же ты глупый, – вымолвила Веда. – Правильный ответ: пассажирка мотоцикла. Задачка с питерской автошколы. И смотри на дорогу, будь любезен.

Я остановился на вершине холма, погасил фары и неоновые огни. Нас и без того быстро найдут.

Отсюда открывался отличный вид на озеро. Зона фестиваля оказалась за пределами видимости. Дул прохладный ветер, и Веда накинула свою курточку, которая все равно особо не спасала. Надо было мне возить в кофрах «якутские» балахоны.

– Интересно, мы здесь одни? – спросила волшебница нейтральным тоном.

– Наверняка, – ответил я. – Что здесь делать людям? Тут же глушь.

Ведающая посмотрела вокруг на сложенные очаги для пикников, неровные бревна и примятую от палаток траву. Взглянула на меня с тревогой. Она поняла: маловероятно, чтобы в такую ночь, да еще и в момент хоть какого-то праздника, на этом холме не оказалось ни единого человека. Никакая парочка не забрела, ни один подросток на байке не заехал – никого.

Такое может быть, только если рядом охотятся Иные.

Нас могли продолжать сканировать прямо сейчас, и мы бы ничего не заметили. Возможно, на нас прямо сейчас висят метки цели для десятков вампиров и оборотней по кустам. Нам стоит только посмотреть сквозь Сумрак – и все возможные враги окажутся перед нами как на ладони. И этим же мы выдадим себя. Ничего не поделаешь, придется подождать.

Я посадил Веду на место водителя, включил обогрев сиденья. Хоть какая-то компенсация пронизывающему ветру, атакующему обнаженные ножки моего аксессуара. Расстегнул куртку, и Веда тут же запустила под нее руки. Уткнулась головой мне в грудь. Я обнял ее, и мы так молча ждали целую вечность. Мне даже удавалось не только блаженствовать в оцепенении, но и сохранять относительно трезвое мышление. Понимать, что я стою спиной к озеру, и напасть на меня сзади нельзя. Держал угол зрения в три четверти круга, готовясь в случае чего окружить нас с Ведой сплошным «щитом мага» и тем самым дать волшебнице знак. И ждал.

– Ладно, – произнес я наконец. – Ты не замерзла?..

Мои руки обхватили пустоту.

Я стоял у «Голдвинга» один.

– Веда? – спросил я, холодея. – Ты здесь?

– Всегда, – услышал я ответ и быстро повернулся.

Ведающая стояла возле потухшего костра, по-домашнему улыбаясь, играя с кулоном скорпиона на шее. Уровень ее притягательности перевалил за планку «вне категорий», грозя достичь абсолюта.

– Мне холодно, – произнесла она с тем налетом жалобы, которую временами могла выразить лишь настоящая Веда. – А ты заснул и не заметил. Хватит уже дурака валять. Никого здесь нет.

На первый взгляд, ничего не изменилось. Все такое знакомое, от искринок на сапогах до красных локонов. Но дьявол всегда в мелочах.

– Хорошая попытка, Ирина, – сказал я. – Как ты это сделала? «Морфей»? Или у диких свои заклинания?

Пальцы на кулоне застыли.

– Ты Иной, – произнесла она. – Темный. Но как?

– Спроси Ильмира как, – ответил я. – Должна была понять, когда коснулась. А касалась ты отменно, признаю. Зато теперь и мне нет нужды прятаться.

– Кто же ты? – спросил суккуб, оставаясь в столь знакомом облике.

– Простой мажор-«голдовод». Лицо, чуть не обманутое суккубами.

Она опустила руки, не меняя улыбки.

– Но я – это она, – сказала Ирина. – Я живу в ней. Тело, которое ты видишь, – это она, настоящая. Сейчас я в ней. Я могу быть в ней всегда. Захочешь – верну ее прежнюю. Захочешь – впорхну снова и сделаю все, что ты пожелаешь. Она будет счастлива. Ты будешь счастлив. Вы будете счастливы. Я понимаю ее, вижу все ответы. Знаю, что она думает о тебе, что чувствует, чего ждет. Смогу подсказать.

Ее руки чувственно прошлись вдоль изгибов собственной фигуры.

– Это правда, – сказала она. – Если ты Иной, то видишь, что я говорю правду. Ты знаешь это тело. Ты хочешь его и даже когда-то имел. Но никогда не мог получить всего, на что оно способно. Подумай: я позволю все. И то, что ты сделаешь, ей понравится.

Я вздохнул, поправляя куртку, и сказал:

– Рад бы. Но… недостаточно горячо.