Сергей Недоруб - Светлая Тень [litres]

– «Камчатку» сюда, – велел я, протягивая вторую руку. – И можешь уйти.

– Как же, – сверкнула Наташа глазами. – Клан Набдрия-Скуж найдет тебя!

– Договорились. Теперь давай эликсир.

– Лови! – Она вытащила флакон из нагрудного кармана и швырнула его мимо меня, прямо в проем.

Зря Наташа ожидала, что я сразу обернусь и подставлюсь под удар. Я шагнул к ней, схватил за горло, развернул от себя к выходу и повернулся сам, чтобы все хорошо видеть.

Металлический цилиндр скакал по асфальту мимо Клумси и Веды, точно вдоль разделительной полосы. Я видел, как с «Харлея» наклонилась могучая рука, поймавшая флакон.

Прижав Наташу к полу фургона, я снял со шлема микрофон и сказал:

– Вика, передай Якуту, что Марьяна здесь. Она жива.

И обратился к Наташе:

– Пусть водитель остановится. Вы сможете уйти.

– Ты отвечаешь за стаю?

– Нет. Я отвечаю за Дневной Дозор.

– Дозор?! – взвыла Наташа, и я увидел в ее глазах ужас. – Нет! С Дозором мне не жить! Ты должен отпустить меня!

– Я дам тебе фору, – пообещал я. – Мне очень долго будет не до тебя. Решай!

Глядя с ненавистью, Наташа поднесла к губам рацию и сказала:

– Давай на третий план. Здесь мы закончили.

– Почему третий? – спросил я, помахивая дулом «эриши». – Кроме победы и поражения, есть еще пути?

– У Набдрия-Скуж много дорог, – сказала Наташа с вызовом.

И схватилась рукой за решетку.

Мне следовало сделать то же самое. Я не успел совсем чуть-чуть.

Фургон внезапно сменил положение в пространстве – правая стенка вдруг превратилась в пол, и меня швырнуло на спину. Не выпуская револьвера, я заметил, как ведьма проворно выпрыгивает из «Таленто» наружу. Выстрелить вслед я все равно бы не сумел, даже если бы решил это сделать. Инквизиторская повозка простучала дробь по асфальту, и затем мы шлепнулись в холодные воды Тудозера.

Где-то снаружи сквозь обилие звуков прорвалась хлопнувшая водительская дверь. За ней пришли звуки тормозящих мотоциклов.

Внутрь «Таленто» мигом просочилась вода. Марьяна вскрикнула, дергая решетку. Я виновато посмотрел на нее, кляня себя, что не догадался потребовать у Наташи отпереть замок.

– Где ключ?! – воскликнул я. – Марьяна, ты видела?

– Нет, – ответила она с дрожащим подбородком. – Я была в волчице и оглушенная.

Вторая створка дверей шлепнула по озерной глади.

– Что тут у вас? – живо спросила Веда, заглядывая внутрь. Она уже стояла по пояс в воде, глядя на нее с сомнением. Сама она так и не научилась плавать.

– Поймай ведьму, – сказал я.

– Ведьму?

– Да, Наташа была здесь! – добавил я, чувствуя, как к голове подступает давление.

– Мы никого не видели, только окно портала.

– Черт! Иди сюда, помоги открыть!

Ведающая осторожно опустилась на стенку фургона, заползла внутрь. Было видно, что ей страшно. Мы все еще продолжали тонуть. Озерная вода холодила, словно подступающая смерть. Марьяна с испугом съежилась, глядя на чуждую себе стихию.

Я приложил «пресс» к прутьям решетки, затем попробовал нагреть их. Ведающая выбрала другой прут, перебрала кучу заклинаний.

– Не выходит, – говорила она, клацая зубами от холода. – Давай вместе один попробуем.

– Давай, – согласился я, и мы вложили максимум Силы.

Никакого эффекта.

Я в бешенстве саданул «лезвием», которое отрикошетило и ушло наружу.

– Ох… – Веда подскочила, когда вода добралась ей до горла. Панически обернулась, посмотрела на меня.

Глянув вверх, я с ужасом заметил, что до левой стены фургона, ставшей крышей, оставалось сантиметров сорок максимум. Еще минута, и мы затонем окончательно.

– Уходи, – приказал я волшебнице. – Быстро!

– Я не могу…

– Ты должна!

– Иди, девочка, – вымолвила Марьяна, клацая зубами. – Пожалуйста.

Веда быстро утерла одинокую слезинку на щеке. Кивнула и выскочила из фургона наверх. Ее костюм полностью намок, потяжелел от озерной воды. Если успеет оттолкнуться – выберется сама, не дожидаясь помощи стаи.

Я остался наедине с нерешаемой проблемой. Не верилось, что спасительный берег в считаных метрах, а я не знаю, как поднять этот чертов фургон наверх.

Прислонил дуло «эриши» к основанию прута у стены, нажал на спуск. Револьвер выбило у меня из рук. Вытащил шакрам, начал пилить вращавшимся ледяным диском заколдованный металл. Бесполезно.

Настолько погано мне еще не было.

– Марьяна! – В салон практически заплыл Якут – измочаленный, покрытый пылью, собирающейся от воды в разводы грязи. – Что здесь? Решетка? Вы все перепробовали?

– Почти, – ответил я, ища тень. – Осталось одно средство.

На первый слой Сумрак впустил меня издевательски быстро, будто демонстрируя превосходство над нашими надеждами вытащить пленницу. Вода превратилась в ледяной кисель. Решетки никуда не пропали, рассекая окружавшую субстанцию на части. Коснувшись их, я, казалось, прикипел намертво, будто взялся за охлаждающие стержни в чане с азотом.

И все же тень они давали. Мне не пришлось ее ловить – я позволил ей заморозить мое сознание, задвинуть на второй слой.

Ничего не поменялось. Разве что прутья обрели легкие краски, тускло светясь ядовито-зеленым. Стало еще холоднее, настолько, что казалось, льду здесь суждено раскрошиться самому.

Последний шанс. Третий слой.

Мне было сложно попасть туда. Наверное, это было самым тяжелым, что я когда-либо делал до этого. Искал тени в кромешной тьме, в которой зеленые смертоносные прутья казались единственными источниками свечения. Сколько несчастных отправились в последний путь в этой камере? Сколько теней охватили их души?

Представив их, я прошел на третий слой Сумрака.

И понял, что проиграл.

Теперь уже не только прутья переливались зелеными оттенками разложения, но и вся тюремная камера целиком. Я словно оказался снаружи монолитной клетки посреди бесконечной черноты, и, кроме нас, во Вселенной не было никого. Лишь Сумрак и смерть. Температура словно упала до абсолютного нуля. Было очевидно, что на четвертом слое и даже ниже, куда мне никогда не будет пути, все останется то же самое и даже станет прочнее и холоднее.

Вернувшись обратно, я оказался в воде. Вынырнул, едва хватая ртом остатки воздуха в салоне.

– Прости меня, – рыдала Марьяна, держа Якута за искореженные руки, сжимая намокшие перчатки с вышивкой. – Оставь… Пожалуйста, оставь меня!

– Нет, – рычал вожак, дергая решетки. – Я смогу… смогу…

– Мы не сможем, Якут, – выдохнул я, чувствуя, что замерзаю до потери сознания. – В Сумраке дороги нет. Я сожалею.

– Тогда к дьяволу Сумрак, – сказал Якут, глядя с невыносимой болью на жену. – Я проложу дорогу. Проложу!

И, взявшись за прутья, он напряг все мышцы тела.

Я никогда не видел, чтобы от напряжения челюстей крошились зубы. Несколько сосудов на скрывшейся в воде шее вожака лопнули, из ран брызнули красные кровяные ниточки, быстро смешивающиеся с мутной жидкостью. Глотка Якута испустила хрип, срывая голосовые связки. Перчатки с вышивкой треснули, разорвавшись на части.