Александр Виленский - По гриб жизни

Тварей он при этом выплёвывает “по расписанию”. Новые проблемы, большее число точек, требующих контроля, — рука президента жулькала пальцами влажную бордовую ручку, никак не могла определиться, как бы её поудобнее ухватить, —

Вместе мы справимся.

Я понимаю, что у вас остались вопросы; их вы можете задать кураторам. Кроме того, часть озвученной мной информации идёт под грифом “секретно”, мы постепенно информируем гражданское население. Если вы смотрите новости, то наверняка это заметили. Удачи, — короткий кивок, — Нам всем.

Чёрный экран.

— Мих, ты чё, уснул? — друг пихает меня локтем, — Пошли, всё уже закончилось.

Я задумался, от речи Пахомова отключившись будто бы кнопкой мьют. Молодой профессор пыжился, брызгал на микрофон слюнями, я гляжу на его лицо, не слышу ни единого звука, но картинка зер гут. Мысли Путина резонировали моим опасениям, моей тревоге, я отпихивал её прочь, локти покраснели от натуги.

Она возвращается, она всегда возвращается, словно собака к хозяину, словно потерявшийся ребёнок к паникующей на весь торговый центр маме.

Как мне к этому относиться?

ПАТРИОТИЗМ.

Некоторые пишут с большой буквы, некоторые рифмуют со словом идиотизм. Я всегда притворялся ханжой или нигилистом, в зависимости от собеседника и темы разговора, я такой а-мне-на-всё-на**ать-тайп-ов-мен, приходите с юристом, но если надо, ребят, то я родину люблю, словно дачник собственноручно выращенные помидоры. И при этом я родился и вырос в России, слово всё равно цепляет, внутри отзывается эхом, звуком глубоким, красивым. Любишь?

Люблю, блю, блю, блю, блю, блю…

блюз, би-би-кинг, рок ми бейби, рок ми алл найт лонг…

Я ж довольно умный тип, я понимаю — под патриотизмом люди веками скрывают нелицеприятные вещи, платят за благо общее благом частным. Поднимешь так патриотизм порезче, а под ним трупы, вонища, тараканов во все стороны разбегаются сотни, тыщи умирать несогласных.

"Ты не патриот? Да я тебе щас сопатку сломаю, козёл. Такие, как ты, страну прос*али". Вот. Но мы ведь живём в капитализме, детка, наш ответ совести — сделка.

Хочу ли я развить свои способности? Хочу. Да, дарёные, коню в зубы не смотрю. Как именно их развивать, представляю смутно. Государство же, сторона А, в лице президента, обязуется мне в этом помочь. Да, я, сторона Б, государству буду “обязан” в ответ, но ведь конкретные обязательства не прописаны — пока? — я всегда успею их вдумчиво взвесить на весах здравого смысла… Ой неприглядные какие рассуждения, фууу.

Лучше их никому не озвучивать.

Вообще, верить кому-то, ТЕМ БОЛЕЕ государству, это всегда риск. Я не призываю… не верить, нет, лишь считаю уместным видеть человека — с силами держать обещания, слабостями их нарушать. Видеть государство — людей с силами держать обещания, слабостями их нарушать. Розовые очки, мир красивый, но кирпич падает прямо в темя. Идеализировать опасно. Я кажись оправдываюсь, да. блин.

— Дмитрий, —

мужчина оторвался от экрана, радушно кивнул, — Вам досталось шестеро подопечных! Вот их личные дела, ознакомьтесь, — в руки к ушастому перекочевала чёрная папка, — Вам же, Михаил, только трое, — словно бы извиняясь, щекастый вручил мне аналогичный канцтовар. Печально вздыхаю.

— Михаил Александрович! Объясните толком, зачем… это всё? —

я не спешил открывать полученный документ, —

Почему именно нас назначают младшими кураторами? — я весь измялся, словно девица на выданье, но всё же нашёл в себе силы высказать мерзкие опасения прямо в круглое лицо, — Вы хотите, чтобы мы стучали на тех, кто в этой папке?

Куратор поперхнулся, заколыхались валы темнеющих щёк — а гнев на тёмную ведёт, да точно! — но гнев был тут же сражён отточенно-джедайским, холодным как огурец спокойствием.

— Я регулярно сталкиваюсь с людьми, повседневный лексикон которых состоит из слов “суки”, “менты”, “падла”, “спиннер”, “век воли не видать”, — тон морозный, колючий, — Мне казалось, что вы, Михаил, не из этой категории, — подушечки пальцев яростно барабанят по столешнице, тутутук, тутутук… — Вопрос ваш мне понятен, он кажется острым, злободневным, но на деле он пуст.

Я поясню, —

пауза, —

Когда я сообщаю о том, что кто-то делает, собирается сделать что-то противозаконное — я не называю это стукачеством не потому, что СЛОВО мне не нравится, не потому, что это моя работа. Дело в КРИТИЧЕСКОЙ разнице между моей… глубинной мотивацией, и мотивацией, господи прости, стукача, — раскрасневшиеся слова прыгают изо рта быстро, пошёл, пошёл, — Стукач закладывает “товарищей” для того, чтобы получить личную выгоду. Это может быть как возможность избежать наказания, сделка со следствием, так и его внутренняя “радость от того, что другому сделал гадость”.

Я же, сообщая о проблемах других людей — которых не знаю… или даже близких мне — делаю это потому, что лично считаю необходимым жить… правильно, жить по-людски, понимаете? Я не говорю о том, что нужно следовать КАЖДОЙ букве закона, — глубокий вздох, — Я много размышлял на эту тему, я хочу, как бы это не звучало наивно, чтобы мир был лучше, общество справедливее. Если я вижу, что кто-то делает неправильно, я постараюсь с ним поговорить, помочь ему измениться. Но если у меня не получится — я обязательно использую для пресечения всю мощь государственной машины. Я сделаю это для того, чтобы люди вокруг могли жить свои жизни спокойно, чтобы не умирали дети, от рук педофилов, маньяков, иных моральных уродов. Чтобы вечером можно было пройтись по чистому, ухоженному парку и не получить по голове тяжёлым тупым предметом, — куратор замолчал, смотрит в пустоту, хмурится.

Не знаю, как Димка, но я, я ему верил. Сидел, слушал, развесил уши, да. —

Сам я не знаю, ЗАЧЕМ вас назначили младшими кураторами, — впервые за время монолога щекастый улыбнулся, — Думаю таким образом руководство желает стимулировать сплочённость, взаимовыручку в рядах волновиков, выявить лидеров, в конечном итоге иметь больший контроль над ситуацией. Только в России попавших под влияние волны более 13 тысяч человек, в свете сказанного президентом эти 13 тысяч становятся довольно важными фигурами. От того, будете ли вы работать на благо страны, станете ли ферзями, или же отойдёте в сторону, зависит наше общее будущее, — прямой, открытый взгляд в мои глаза, в Димкины, — Я обещал вам быть максимально честным; я был, —

Михаил Александрович откинулся обратно в кресло, из которого в пылу своей речи почти вскочил. На столешницу опустилось молчание, не особенно тяжёлое, навскидку 4 кг.

— Что конкретно входит в наши обязанности, и какие у нас полномочия? — Димка.

— Вы назначаетесь младшими кураторами, по сути становясь руководителями групп. Официально должность проходит по гражданской линии, за неё идёт доплата. Задача, — взгляд на монитор, — Координация быта и тренировок подопечных, стимулирование их на достижение максимального результата. Познакомиться, разобраться в характере, быть готовым помочь. Вы же учились на менеджеров? — обворожительная улыбка, — Отличная, между прочим, возможность практики управления малым коллективом!