Алексей Келин - Семейные обязательства

Все сходилось.

Самым мерзким и гнусным образом из всех возможных.

- А это? – кивнул он на изъятый Элизой документ.

- Это… Семейное, - вздохнула Элиза. - Я не знаю, с чем связано перечисление таких огромных денег, но я наследница тетушки. Я сама должна этим заняться.

Отец Георгий прочитал копию приказа и вернул его Элизе. Сохранять бесстрастность становилось все сложнее, но пожилой епископ справился.

Незадолго до отречения принца-колдуна на имя его возможной любовницы Елизаветы Луниной императрица начала переводить огромные суммы. В Гнездовск. Хотя принц мог уехать куда угодно – лишь бы покинуть империю. Значит, княжество… Запомним. Пригодится.

Теперь перед Жар-Птицей сидит незаконнорожденная дочь той Елизаветы. Тоже – Елизавета, назвали в честь матери. И ее отец, очевидно, принц Ульрих.

Господи, если это – Твой ответ, то я ничего не понял. Кроме того, почему кавалергардский корпус с ней так носится. Единокровная сестра императора – это серьезно.

Но девочку нужно спасать от проклятия, пока до еще одной беды не дошло. Чьей бы дочерью она ни была. Интересно, проклятия пристают к благословленным потомкам Мстислава? Никто не сумел изучить это свойство императорской фамилии, Мстиславичи пресекали все попытки. Известно только, что принцы и принцессы до Помазания могут отключать действие магии вокруг себя по своему желанию, а рядом с императором в принципе невозможно колдовать.

И, кстати, с чего мы взяли, что потомок Мстислава от колдуна непременно не благословлен? Как-то же девочка углядела тени проклятия? А что оно к девчонке прицепилось – совсем не удивительно. Столько горя свалилось разом, тут и кто покрепче дрогнет.

- Дочь моя, - как можно более ласково сказал отец Георгий, - вы правы, с бумагами я разберусь, не волнуйтесь. И никому о них не говорите, хорошо? Просто забудьте. А сейчас нужно помочь вашей беде.

- Пост, молитвы, исповедь и таинство Миропомазания, да? – шмыгнула носом Элиза. – Очиститься и принять Господа?

- Этот урок вы хорошо выучили, - с одобрением кивнул отец Георгий. – Идите к своему духовнику. Или в любой другой храм, где вам будет спокойно.

Кот Дымок за все время разговора так и не спрыгнул с колен Элизы. Он снова лизнул ее в щеку, жалея и поддерживая.

- Вы слишком много плакали, - охранитель по-отечески прикоснулся к ее плечу. - Отправьтесь в монастырь, дитя. Простая работа, пост и молитва помогут вам обрести покой в душе. Начнете с трудничества*, а дальше – как Бог даст.

/** Тру́дничество — направление деятельности людей, работающих при православном монастыре или храме на добровольной и бескорыстной основе. Трудника следует отличать от послушника, хотя они могут исполнять в монастыре совершенно одинаковые послушания: если послушник приходит в монастырь с намерением в дальнейшем стать монахом, то трудник лишь на время приезжает жить и трудиться в монастыре/

Элиза почувствовала горячую волну, прилившую к щекам.

- Мне так стыдно, - сказала она, не поднимая глаз. – Я даже не подумала об этом… И уроки… Плохая я прихожанка.

- Ничего, - улыбнулся он. – Я напишу письмо настоятельнице обители Святой Елены, она позаботится о вас.

Элиза дернулась, как от удара. Щеки запылали еще жарче, дыхание перехватило, прилив сил, как от опасности, заставил ее выпрямиться.

- П-простите, святой отец, - сказала она прежде, чем успела подумать. – Обо мне и так слишком много… заботились. Ничего хорошего из этого не вышло. Не нужно. Спасибо вам за участие, спасибо за вашу доброту, за помощь… - Элиза говорила быстро, как будто боялась, что охранитель остановит ее, - но я постараюсь справиться с горем сама. Я все выполню, я приду к Причастию, но не нужно заботы!

- Жаль, что не смог помочь вам больше, сударыня, - отец Георгий почти скрыл разочарование. Оно прозвучало знакомой трещинкой в голосе, сожалением о невозможности приказа.

- Благословите, отче, - преклонила колени Элиза.

Проводив ее, отец Георгий долго смотрел на полученные бумаги – свидетельства воровства нескольких высших иерархов церкви. О них в папках, принесенных порученцем Архиепископа, не было ни слова.

Много лет назад полуоглушенный охранитель Жар-Птица так смотрел на вампира, не заметившего в своих потрохах полметра стали и несколько свинцовых пуль.

Пристально смотрел.

Выдирая кол из плетня.

Это была, пожалуй, лучшая карета из всех, в которых Элизе доводилось путешествовать. На мягких рессорах, с новейшими каучуковыми шинами. Внутри горела небольшая жаровня, рамы окон и край дверей проклеены войлоком, защищая от злого осеннего ветра так хорошо, что внутри оказалось теплее, чем дома в гостиной.

Моросил промозглый дождь, вязкая слякоть хлюпала под копытами пары лошадей. Смотреть на дорогу не хотелось – серое небо, серо-зеленый лес с вкраплениями забрызганного грязью золота последних не облетевших листьев. Тоска…

Элизу слегка потряхивало. Не только из-за дорожных ухабов – рессоры с успехом сглаживали ямки и бугры. Ей было не по себе от странного, прежде неизведанного чувства.

Она что-то делает сама.

Не потому что так принято, не потому что так пожелал кто-то, имеющий право ей приказывать. По собственному желанию и разумению. Указывать на просчеты кавалергардам и ставить им условия – это вам не шторы для гостиной выбирать. Жаль, что на вопрос о муже ответ известен. Ее всеми силами постараются убедить в том, что Пьер действительно мертв.

- Господин фон Раух, - окончательно осмелела Элиза. – Простите, если задаю неудобные вопросы… Но… Почему отца не казнили? Я благодарна императору за милосердие, но – почему?

- Резонное недоумение, - кивнул он. – Павел Николаевич Лунин обязан жизнью вашему мужу и абсолютной бесчувственности канцлера Воронцова.

Элиза удивленно распахнула глаза.

- Как это? При чем тут Пьер?

Фон Раух открыл дверцу шкафчика в углу кареты. Там оказался небольшой, но весьма богатый бар. Кавалергард окинул взглядом пузатые бутылки, выбрал одну из них и разлил по стаканам густой коричневый напиток. Чуть скривился, достал еще один стакан и наполнил его чистой водой. Поставил на столик перед Элизой вазочку с орехами и темным шоколадом.

- Глотните, сударыня. Это ром.

Элиза покачала головой – пост! - и протянула руку к воде. Она оказалась холодной, от глотка по горлу разлилась приятная прохлада — очень кстати в теплой карете. Элиза немного расслабилась.

- Спасибо, - выдавила она слабую улыбку.

- Не стану вдаваться в детали… - осторожно начал кавалергард. - Я не убил вашего отца на месте исключительно потому, что очень хотел выяснить, кто еще состоял в заговоре. Но Павел Николаевич молчал на всех допросах. Применять пытки к дворянину из Золотой Книги Родов мы не могли, а на уговоры он не реагировал. Ровно до гражданской казни. Как только она состоялась – вполне мирно объяснил, что хотел таким образом списать с вас долги, а канцлера убивать и не собирался.