Шеннон МакГи - Драконьи норы и другие ловушки

Элла, очевидно, запустила пальцы в свои кудрявые волосы, хотя теперь обхватила себя руками, будто у нее болел живот.

Я должна была оставить записку, я видела это сейчас. Особенно если учесть, что в покоях аристократа произошло нечто ужасное. Однако, то ли по принуждению, то ли из-за моего упрямства я слишком боялась, что кто-нибудь заметит и попытается вмешаться. Мне не хотелось думать о том, что могло бы случиться, если бы я вернулась позже, если бы Двенадцатая рота начала меня искать.

Чувствуя себя виноватой, я быстро закрыла дверь и сократила расстояние между собой и Эллой. Осторожно, потому что это было что-то новое для меня, я обняла ее.

— Прости, — сказала я, вкладывая в свои слова искреннее чувство.

Она ответила на мои объятия, сжимая руки, и я погрузилась в нее, наслаждаясь комфортом, который чувствовала в ее руках. После разговора с призрачной леди Фамай она стала твердой и реальной. Если бы я могла остаться там навсегда, я была бы счастлива. Элла отступила первой и, казалось, внимательно посмотрела на меня.

— Мне показалось, что тебе это нужно не меньше, чем мне, — сказала она менее резким, но не менее подозрительным тоном. — Тайрин, где ты была?

— Не сердись, — предупредила я.

— О, это должно быть нехорошо, — сказал Люк. Взглянув на него, я с облегчением увидела, что он, по крайней мере, улыбается. Я могла только надеяться, что его хорошее настроение продержится до моего объяснения.

Я подтащила Эллу к кровати и сама села, невольно застонав. Очевидно, быть достаточно исцеленной, чтобы встать с постели, не значит быть полностью исцеленной. Несмотря на то, что от этого было мало толку, моя забинтованная рука тупо пульсировала. И все же, устала я или нет, было не так уж много времени после полудня, и я должна была им все объяснить.

Когда Элла села рядом со мной, а Люк пересек комнату, чтобы сесть на кровать Эллы, я начала перебирать то, что заполняло последний час моего времени, от принуждения, которое началось некоторое время назад на этой неделе, до моего открытия Кахаи и Бенджамина.

На протяжении всего рассказа было довольно много перерывов. Я была бы удивлена, если бы этого не произошло. И Элла, и Люк спокойно рассказывали мне, что они чувствовали при нормальных обстоятельствах. Услышав, что я затеяла, они без колебаний выразили в самых ясных выражениях, как я была глупа, особенно Элла.

— Если ты собираешься сражаться с дрейком, возьми меня с собой, — сказала она, сверкая глазами. — Если тебе и впрямь приходится быть такой невероятно небрежной со своей собственной жизнью, которую я, кстати, очень люблю, спасибо большое, тогда возьми меня с собой!

После долгих извинений я прошла через все это. Люк смягчился задолго до Эллы. На него произвело впечатление то, что он считал моей дерзостью. Он даже засмеялся, когда я сказала, что была удивлена, когда дверь за мной закрылась.

— Не могу тебя винить. Белинда даже не заметила, что тебя к чему-то принуждают, и всю неделю то входила, то выходила из этой комнаты. Леди и ее маги, должно быть, что-то другое, — заметил он, и мне стало немного легче. — Главное, что ты жива. Это самое главное. — Он почесал затылок. — К тому же теперь мы знаем больше. Что-то вроде того.

— У меня была возможность кое-что подтвердить, — поправила я его. — Я все еще не чувствую, что узнала что-то, чего она не хотела, чтобы я знала. Или, вернее, я не могла легко узнать это сама.

— Нет, — пробормотала Элла. — Эта леди слишком умна, чтобы проговориться. Она не собирается рассказывать, что задумал ее хозяин, но она хочет, чтобы вы знали, что она знает о вас все. Откуда ты родом. Кто твоя семья. Она хочет, чтобы вы знали, куда она идет, и чья жизнь поставлена на карту.

— Интересно, — сказал Люк. — Потому что эта часть настолько зловеща, что боги прокляли ее, но есть и другая часть, которую она явно хочет, чтобы ты знала. Похоже, она действительно думает, что помогает этим детям. Я имею в виду, она назвала тебя эгоисткой за то, что ты пыталась отговорить ее от использования этого ребенка… Кахаи?

Я кивнула, что кто-то еще заметил.

— Что я могла сказать на такое?

— Думаю, то, что ты сказала, попало в самую точку, — покачала головой Элла. — Не то чтобы это имело значение. Такие люди не хотят, чтобы их мнение менялось. Это было бы ужасно неудобно, — произнесла она последнюю часть драматическим тоном, явно насмехаясь над леди Фамай.

— Если бы им пришлось думать о том, что они делают, с другой точки зрения, им бы определенно пришлось оторвать ногу от табурета. — Я презрительно скривила губы.

— И… — начала Элла, но я была на грани срыва и вывалила все на нее.

— И я ничего не могу с этим поделать. Я не могу знать, с кем еще они это сделали. Невозможно узнать, какие дети проходят через такое же испытание, как Майкл и я. У Кахаи есть сестра. Она не близнец, но что, если они решат попробовать его план снова с крошечной поправкой?

Элла, слегка ошарашенная моей тирадой, успокаивающе потрепала меня по плечу.

— Мне очень жаль. Я не думала о том, как тяжело тебе будет.

Вздох вырвался из меня, и я сжала ее пальцы, прежде чем отодвинуться на кровать. Мне нужно было поднять руку и отдохнуть на подушках.

— Нет, я в порядке. Я просто злюсь. Я не позволю им забрать Кахаю. Как только отдохну, сразу поеду к Тимону. Я скажу ему, что Бенджамину нужна помощь, а потом, пока он разбирается с этим, я найду родителей Кахаи. Она отсюда родом. Кто-то на рынке должен знать их.

— Не говори Тимону, — твердо сказала Элла.

Я уставилась на нее, заставляя себя выпрямиться.

— Но я должна что-то сделать, — запротестовала я. — Кахая в опасности, и я не могу пожертвовать Бенджамином, чтобы вытащить ее оттуда.

— Почему бы и нет? — пробормотал Люк.

— Я не могу…

— Она тебя дразнила. Разве ты не видишь, когда тебя травят?

Когда я только нахмурился на него, он сказал.

— Ладно, так ты скажешь Тимону, что? Что у его самой богатой гостьи есть мужчина на службе? Человек, с которым может случиться что-то плохое, если ты поговоришь с матерью маленькой девочки? — Недоверчивое выражение его лица подсказало мне, что он думает о том, как я приподнесу преступления леди Фамай трактирщику.

Я нахмурилась. С кровати, где я снова лежала, было трудно как следует разглядеть происходящее. Элла, казалось, не была заинтересована в том, чтобы помочь мне устройством, и все же я старалсь изо всех сил.

— Не думаю, что я бы так все сказала, — произнесла я.

— Не важно, как бы ты выразилась, — сказал он. Его ухмылка исчезла, и он заговорил серьезно, — если ты скажешь Тимону, ему придется либо проигнорировать проблему, либо идти просить леди Фамай, вежливо, убрать всю эту шумиху.

— Вот чего я хочу!