Светлана Белл - Крылатый лев [СИ]

— Так ты был с подружкой! — нахмурился Пашка. — А как же мама?

— Не знал я тогда твою маму. В Синегорье жил. А как все это случилось, так в Светлый город перебрался. Чтобы не вспоминать. Но все равно ведь помнится. Да что уж? Четверть века минуло. Разворачивайтесь, ребята. По домам.

— Я пойду дальше, — я поднялся, глянул ему в глаза. — Я точно пойду дальше.

— И я! — Вишня мгновенно встала рядом.

— Я тоже! — воскликнул Пряник. Но отец посмотрел на него утомленно и сумрачно.

— Ты тоже? А как же твой дракон? Он не сможет лететь один.

— Кузя вернется с тобой, — тихо сказал Пашка. — Ты же умеешь управлять летучим караваном. Кузя отдохнет — и поднимется в воздух.

— Он болен, слаб. Не полетит без седока. Управлять надо. Твой дракон. Молодой. Не меня слушает. Тебя слушает.

— Понимаю, но… Как же тогда быть? — Пашка крепко обнял Кузю за шею, то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Глубокая привязанность к любимому дракону боролась в нем с искренней преданностью нам. Эти чувства разрывали его, и я решил, что нужно поддержать друга.

— Пашка, слушай… Ты очень помог мне. Так помог, как никто! Спасибо тебе. Всегда буду помнить… Но сейчас не бросай Кузю, пожалуйста. Вернись с отцом. И… моему отцу привет передай. Ладно?

— И моему… — добавила Вишня. — И маме обязательно! Пусть не переживает. И сестренкам…

Пашка поднял на нас измученные глаза, красные после бессонной ночи, крепко пожал мне руку. Хотел что-то сказать, но не стал или не смог. Вопросительно глянул на отца.

— Дня три надо, чтобы силы к нему пришли, — эм Реус кивнул на Кузю, потрепал его по холке. — Или неделю, может. Здесь будем сидеть — ждать да лечить. Лилею прикладывать. Потом в Светлый город полетим. Осторожно полетим, с остановками. Слабый он очень. Потихоньку, может, доберемся. А ты, Анна-Виктория… Лучше бы ты с нами осталась.

Мне было больно расставаться с ребятами, но я понимал, что эм Реус прав.

— Вишня, ты подумай сто раз, — серьезно сказал я. — Дорога опасная. Тебе стоит вернуться.

— Парень дело говорит, — уважительно отозвался старший Реус. — Домой тебе надо, племянница.

Я прекрасно осознавал, что для всех будет лучше, если Вишня останется с Реусами. Для всех — кроме меня. До вчерашнего утра я воспринимал Вишню как подружку детства, с которой играл в прятки и лепил снеговиков. Я знал ее как старательную одноклассницу, дочь Учителя эм Марка — отцовского друга. Как безупречную отличницу — и смелую путешественницу, которая не боится драконов.

Но теперь я смотрел на нее другими глазами. Все в ней было иным, новым — и яркие вишневые прядки в шоколадных косичках, и темные решительные глаза, и тонкие умелые пальцы. Я заметил, какая она ладная, стройная, ловкая, как идет к ней простой наряд — серые бриджи с синим коротким плащом.

Страшные события последней ночи измучили меня. Тогда, под желтой луной, похожей на циферблат башенных часов, я думал лишь о том, как нам дотянуть до утра и выжить. Но сейчас, вспоминая о сражении в темноте, я поражался отваге и житейской мудрости нашей ровесницы. Вишня — настоящий боец, истинный друг, на которого можно положиться.

Но именно поэтому я не имел права ею рисковать. Это был мой путь. Если мне суждено погибнуть, пусть сгину один.

— Вишня, послушай… — я взял ее за руку.

Она шевельнула плечами, но не выдернула ладонь. Нахмурилась.

— Ничего не говори. Я все решила, не маленькая. Как ты пойдешь один — без меня, без Белки? Это же верная смерть! А вместе мы справимся. Да ты ведь и не путешествовал никогда, а мне приходилось… — она глянула на эм Реуса и опустила ресницы.

Я благодарно сжал ее пальцы — и она сжала мои.

— Ну что ж… Тогда мы пойдем вместе, — прошептал я. — Как-нибудь доберемся.

— Почему это — как-нибудь? — вдруг сказал эм Реус. — Не надо «как-нибудь». До Золотой поляны вам пешком много дней идти. Лес, горы, овраги. А на драконе — часов пять. Подброшу вас. Потом за тобой вернусь, — он посмотрел на расстроенного Пашку. — А оттуда вам через сухой лог — и к гномам.

Я торопливо кивнул, неловко сказав спасибо.

Собрались мы быстро. Погладили Пашкиного Снежка, потрепали Кузю по теплой огуречной морде.

— Счастливой дороги! — сказал Пашка. И отвернулся, обнял Кузину чешуйчатую шею.

Лететь на огромном, мощном, крепком Грае — не то, что на толстом вертлявом Кузе! Эм Реус сам подсадил нас, основательно пристегнул широкими ремнями, проверил, насколько надежно мы устроились. Ловко забрался на драконью шею, уверенно дернул поводья.

И вот тогда я испугался — будто молния ударила в сердце. Нет, не полета! К воздуху я уже привык, да и лететь на Грае — это все равно что сидеть на диване. Я подумал: а вдруг эм Реус обманывает нас? Говорит, что отвезет на Золотую поляну, а сам отправится прямиком в Светлый город. Обо мне-то ему, конечно, нечего заботиться. Но ведь Вишня — его племянница! Возьмет и доставит нас прямиком к дому Учителя эм Марка, чтобы не бродила его дочь по лесам, лугам и болотам.

Видимо, о том же подумала и Вишня, — оказывается, мы настроены на одну волну. Без колебаний она спросила эм Реуса:

— Дядя Реус, а вы нас, случайно, не домой везете?

— А если случайно домой? — передразнил эм Реус и поправил цилиндр. — Спрыгнете?

Грай уже набрал высоту, деревья внизу расстилались бескрайним пестрым морем.

— Дядя!

— Я честный торговец и честный человек! Я слово свое держу! — рявкнул вдруг эм Реус, обернувшись к нам. Его черные усы встопорщились от возмущения. — Конечно, надо бы вас в город вернуть. Но я обещания выполняю. Что толку тебя запирать, если все равно сбежишь? Это и родители твои говорили! Не тяни, мол, ее за собой. Насильно в город не волоки. Не простит нам. Как это у вас говорится? Безбашенные люди! И ты — безбашенная!

— Что есть, то есть, — облегченно вздохнула Вишня.

Мы не спали всю ночь, поэтому, прячась от дерзких утренних лучей, натянули капюшоны и, сами того не заметив, задремали. Очнулись от толчка — Грай приземлился на четыре лапы и зарычал, как сторожевая овчарка. В воздух взвился столб желтого пламени.

Я протер глаза, огляделся. Эм Реус не обманул — мы находились на круглой поляне, усыпанной незнакомыми золотыми цветами, еще не увядшими, свежими. Припекало болезненное осеннее солнце. Я спрыгнул с дракона, скинул плащ и подал руку Вишне. Она щурилась, сбрасывая обрывки сна, обнимала Белку, точно плюшевую игрушку.

— Здесь теплее! — заметила она.

— Потому что южнее, — недовольно отозвался Реус. Он снова стал сердитым, колючим, строгим. — Думай-ка, племянница. Думай. Может, со мной вернешься.

— Нет! — на плечах Вишни подпрыгнули косички.

— Ох упрямая. Жаль, не моя ты дочь.

Вишня благоразумно промолчала.

Эм Реус сунул нам котомку: