Екатерина Бэйн - Смерть в любом случае [СИ]

Девушке надоело по сто раз на дню выслушивать его язвительные, ехидные, а то и откровенно злобные реплики по поводу ее умственной неполноценности. Правда, иногда, забываясь, Сенмар принимался обвинять ее в змеином коварстве, лжи и обмане, заявляя открытым текстом, что историю с сестрой — наемным убийцей она выдумала от начала и до конца, специально для того, чтобы выставить его на посмешище.

Нарсин старалась терпеть все это, стиснув зубы, но ее терпения никогда не хватало надолго, отчего настроение стремительно портилось. В результате чего она начала тихо ненавидеть День Цветения наравне со своим непосредственным начальством. Она просто мечтала об окончании праздника и очень надеялась, что ее присутствие будет необязательно. Увы, этим надеждам осуществиться не пришлось.

Сенмар безапелляционно заявил, что ее присутствие подле князя во время праздника — дело решенное. А на такое заявление возразить что-либо было очень трудно. Во всяком случае, Нарсин ничего не могла. Вот, если бы она была мощным детиной ростом выше притолоки, то просто стукнула бы Сенмара по голове, вогнав в землю по самые уши.

После ядовитых насмешек княжеской семьи, старший телохранитель потерял интерес к приготовлениям. Похоже, он всерьез вознамерился устраниться и предоставил своей ученице право выкручиваться, как знает. Охрану князя Сенмар возложил на ее плечи целиком и полностью, зловеще заметив, что наверняка ничего не произойдет, а стало быть, и суетиться ни к чему. Да и сама Нарсин перестала видеть опасность в предостережении Эримджан. Ей до такой степени надоели постоянные придирки Сенмара и всевозможные обвинения, что возможность покушения, пусть даже гипотетическая, не вызывала ничего, кроме раздражения. Кто-то покусится на жизнь князя? Помилуйте! Кому это нужно? Если б хотели, его убили бы давным-давно, благо, возможностей было хоть отбавляй. Наверное, Эримджан просто пугала ее, вынуждая оставить службу. Специально нагоняла побольше страху, с нее станется. Это было ее любимым занятием с детства. А чувство юмора у сестры было весьма специфическим. Что вы хотите, при ее-то профессии.

В день начала праздника Нарсин окончательно разуверилась в том, что опасность покушения существует. Впрочем, об этом и думать-то было некогда. С самого раннего утра весь дворец был на ногах. Слуги носились по коридорам с такой скоростью, будто удирали от какой-то смертельной опасности. Все суетились, шумели, что-то постоянно требовали и забывали. К примеру, прислуга старшей княжны Маналы совсем сбилась с ног, госпожа пять раз за утро меняла свои решения по поводу туалетов. Сати и Дашнайя успели поругаться, выбирая зеленые листья и цветы, украшающие их головные уборы. Даже Кеарес собрала в своих покоях целую оранжерею, поминутно прикладывая то один, то другой цветок к своим пышным волосам.

Когда все собрались в парадной зале, напряжение достигло апогея. Близняшки подняли на смех Маналу, заявив, что более неподходящего сочетания цветов в жизни не видывали. В отместку обозленная княжна обозвала их пугалами и посоветовала немедля спрятаться от всеобщего внимания, чтобы никого не напугать.

— У вас на головах кадки с цветами, — заявила она, — вас самих из-за них не видно.

— А у тебя на голове клумба, — на задержалась Сати, сверкая глазами, — причем, самая безвкусная из всех…

— Хватит, — оборвал их инсинуации Делир, немного подуставший от шума, — все в порядке. Вы все замечательно выглядите. Где Кеарес?

Сестры осмотрелись.

— Понятия не имею, — Дашнайя пожала плечами, — разве она не здесь?

— Нет ее здесь, — оглянулась и Сати, — опаздывает. Нам уже пора идти.

— Вечно эта девчонка опаздывает, — надменно проговорила Манала, — она сорвет нам весь праздник.

Однако, опасения старшей княжны оказались напрасными. Кеарес появилась, как по заказу. На ней было красное платье, ловко охватывающее ее точеную фигурку, в волосах достаточное количество прекрасно сочетающихся между собой цветов, а на руках Лолли, за ошейником которой тоже был вправлен небольшой букетик. На морде кошки было написано величайшее отвращение. Она часто дергала ухом и шевелила головой, стараясь избавиться от нежданной помехи.

Сати и Дашнайя, переглянувшись, прыснули.

— Наконец-то, — недовольно сказала Манала, — мы можем идти?

— Да, совсем скоро, — кивнул князь, — Кеарес, ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — девушка просияла.

— А вот твоя кошка, похоже, не очень довольна, — поддела ее Сати — ты бы ей еще к хвосту розу привязала.

Близняшки захихикали.

— Лолли нравится, — возразила Кеарес, — она просто еще не привыкла.

— Ну разумеется, — ехидно отозвалась Дашнайя.

В подтверждение этих слов Лолли недовольно фыркнула и мотнула головой, встопорщив усы. Кеарес почесала ее за ушами, успокаивая и найдя взглядом Нарсин, улыбнулась ей.

— А вы почему без цветов? — поинтересовалась она, — сегодня ведь праздник.

— Кеарес, — протянула Сати, — ныне День Цветения, а не День Смеха. Ты бы еще ему предложила веночек надеть, — и указала на Сенмара, стоявшего за спиной князя с каменным лицом.

Нарсин невольно представила пышный венок на голове старшего телохранителя, и ею овладел приступ смеха, который она не сумела подавить. Кусая губы и корчась от неуместного веселья, она затрачивала гигантские усилия на то, чтобы не расхохотаться в голос.

Впрочем, шутка Сати развеселила не только ее. Сестры весело и звонко расхохотались, к ним присоединился и Делир. Даже придворные, и те неприкрыто веселились.

Только Сенмар оставил шутку без внимания. Правда, взгляд, который он метнул в сторону Нарсин, обещал много чего. Поймав его, девушка тут же прекратила веселиться. Тоже, нашла время! Сенмар злопамятен, и надеяться нечего, что ей сойдет это с рук.

— Пора, — сказал князь, когда всеобщий смех сошел на нет, — вот теперь действительно пора.

Шумная, многочисленная процессия направилась к выходу. Правда, никто не толкался и не лез вперед, все прекрасно знали, как именно следует себя вести.

Когда они покинули дворец, то оказались на дороге, по обе стороны которой находились стражники, образующие коридор, сквозь который никто не должен был проникнуть. Дорога была усыпана цветами до такой степени, что ее, как таковой и видно не было. К тому же, из шумной толпы цветы продолжали сыпаться на головы проходящим. Надо всеми членами княжеской семьи нависли плоские широкие зонтики, прикрывающие и от солнца, и от цветочного дождя.

Процессия миновала ворота и Нарсин, которая до сих пор терялась в догадках о том, что произойдет дальше, поняла, что они направляются к большой площади, находящейся неподалеку. Понять это было несложно: именно туда и вела усыпанная цветами дорога, а сама площадь была заполнена народом. Впрочем, люди почтительно расступались, давая пройти княжеской семье к высокому помосту, на котором стояли увитые зеленью кресла.