Сергей Карпушенко - Колдовские чары [= Дорога чести]

— И кого бы посадила на трон?

— Как кого? Мужа своего. Правда он со мной разводиться хочет. Ну, налей еще вина, подай мне того маленького лангуста. Съем — и в постель поскорей. Эй, музыканты?! — крикнула она, оборачиваясь. — Поиграли — и проваливайте! У моего мажордома спросите за труды. Мол, потрудились в охотничьем домике…

Лангуст был лишен панциря и съеден очень быстро, вино выпито. Не гася свечей. Марго стала раздеваться с такой же быстротой и ловкостью, с которой очищала лангуста. Завидное умение для средневековой коронованной особы!

— Ну, а ты что сидишь, как истукан? Я что, тебе еще постель нагреть должна? Быстро! И свечи можешь не гасить. Мне при свете любиться больше нравится. Ну и ну, как много у тебя тряпок, и зачем ты волочишь к кровати свою дурацкую шпагу? Ты ею, что ли, со мной сражаться будешь? Ну вот, залез, пай-мальчик! А теперь — в бой!

Все, что читал и слышал Костя о Марго, было жалким отголоском того, что умела делать эта женщина. Через два часа бешеной скачки Костя ощущал себя жеребцом, проскакавшим в полный галоп миль двадцать, а Маргарите Наваррской все было мало. Костя уже начал пускать все свои способы внушения, чтобы прибавить себе сил хотя бы на час. Ведь потом требовалось еще и предсказывать, а это тоже вызывает затраты энергии.

Вдруг, в самый разгар оргии, Константин услышал, как входная дверь скрипнула. Он голой кожей почувствовал потянувшийся сквознячок, а когда он взглянул в сторону двери, то увидел: там стоят со скрещенными руками двое дюжих бородатых мужчин, одетых в кожаные кафтаны. Их головы украшали широкополые шляпы. Портупеи шпаг пересекали их груди. Оба казались мрачны, да и вообще походили на завзятых головорезов.

— Занимайтесь, занимайтесь, — махнул рукой, облаченной в перчатку, один из них. — Продолжайте, просто одно удовольствие на вас посмотреть!

«Настоящим героем ты станешь, если сумеешь продолжить… теперь», — в сто тысячный раз съехидничал «внутренний голос» Константина. Он хотя бы помалкивал во время занятия любовью — и то хорошо.

Маргарита тоже заметила вошедших, но молчала. Костя почувствовал, что она испугалась и прячется за его спину.

— Откуда вы, парни? — спросил Константин.

— Из лесу, — хладнокровно ответил один бородач, показав через плечо большим пальцем.

— А может быть, вы туда и пойдете? — поинтересовался Костя, поглядывая на рукоять шпаги. Выхватить оружие из ножен и броситься на «парней» было парой пустяков, если бы не представление, что голый фехтовальщик выглядит довольно глупо.

— Может, и вернемся, когда нам прикажет хозяин, — сказал второй бородач.

— А я-то думал, что хозяйка этого домика — ее величество королева Наварры Маргарита Бурбон.

— Напрасно ты так думал. Есть и еще хозяин, который дает ей деньги на дорогие удовольствия, — сообщил неизвестный. — Собственно, она-то сама нам не нужна…

Он подошел к столу и стал поднимать крышки над блюдами, вначале допив вино в бокале Кости.

— А вот ты, парень, нужен — и даже очень.

— Зачем же я вам нужен? — спросил Константин.

— Для одного интересного разговора, — и бородач стал ложкой поедать печеночный паштет и запивать его вином.

— Разговора не будет, приятель, — сказал Костя строго, разозлившись на тон и поведение неизвестного. — И попрошу сейчас же очистить дом!

— Ого, смотри, каким он тоном заговорил! — посмотрел на приятеля, оставшегося у дверей, бородач. — А если, друг, мы тебе вначале отрежем яйца, ты захочешь говорить вежливо? Или все будешь держаться за поврежденное место и стонать: «Мамочка, мама, пришей мне новые! А то как я королеву Марго иметь буду, а?!»

Больше Константин терпеть не мог. Его явно провоцировали на драку.

Одним махом выхватив из ножен шпагу с весьма острым клинком, и довольно длинную, он в чем мать родила кинулся на бородатого. Тот, похоже, ждал чего-то подобного от любовника королевы Марго, поскольку стол был мгновенно перевернут, а все, что на нем было, полетело на нападавшего. Столешница на время превратилась в настоящий щит для бородача, успевшего вытянуть длинную шпагу.

Стоявший у дверей второй противник выхватил из ножен свое оружие. Костя же, быстро нагнувшись, поднял с пола скатерть, съехавшую со стола, часть ее намотал на руку, сделав щитом для себя, а часть оставил для того, чтобы ловить этой плотной парчовой тканью клинки противников. Разумеется, это потребовалось тотчас же.

Именно на скатерть он поймал сразу оба клинка, которыми бородачи спешили поразить Костю. Теперь обе их шпаги пронзили материю, а в ходе рывка Кости замотались в скатерть. Он даже успел схватить клинки головорезов и очень сильным движением левой руки дернуть их на себя. Шпагой он ударил одного из бородачей в шею. Еще одним молниеносным движением Константин проткнул сердце второго.

Оба громилы, хрипя, рухнули у входа, а в левой руке Кости оказались трофеи — шпаги убитых противников, агонизировавших в распахнутых дверях охотничьего домика.

— Браво! Такого мастерства я никогда не видела, где ты этому научился? — игриво спросила Марго, которая быстро сменила испуг на немного истеричное веселье.

Оказалось, рано это она обрадовалась… Ответить Костя не успел. В дверях, выйдя откуда-то из темноты, появился человек в высокой шляпе. Бородка его была аккуратно выстрижена на испанский манер, а сам он выглядел широколицым и широкоплечим. В обеих руках он держал по пистолету, которые были наведены на грудь и голову Константину. Конечно, тот мог, бросив в него скатерть, уйти от точных выстрелов и мгновенно пронзить шпагой и его. Но восклицание Маргариты остановило его.

— Генрих! — с отчаяньем завопила женщина, и Костя понял: перед ним сам Генрих Наваррский, ее муж.

Константину стало стыдно. Что бы ни говорила Марго о своем муже, об их отношениях, о том, что они изменяют друг другу, было совестно, будто Костя украл чужую вещь. Он не удивился бы сейчас, если бы раздались два выстрела, и первой, обливаясь кровью забилась бы на кровати Маргарита, а второй жертвой мужниной ревности стал бы и он сам. Но то, что услышал Костя, его поразило:

— Не смущайтесь, сударь, не смущайтесь. Вот моя супруга давно уже разучилась смущаться, когда я заставал ее с любовниками. Так чего же стыдиться вам? Не вы ее искали — она вас нашла, вот и пусть раскаивается эта женщина. Хотя вот уж этого от бесстыдной шлюхи не дождаться. Марго! — воскликнул Генрих. — Сейчас же одеться — и вон отсюда! Карета ждет тебя у крыльца. А нам с господином Росиным поговорить надо. Кстати, вы прекрасно фехтуете. Это были мои слуги для ночных путешествий. Люди невежественные, но прекрасные рубаки. Как вам удалось так просто разделаться с ними?

Марго и Константин одевались. Косте было неудобно вести беседу с будущем королем Франции, когда он был голым, поэтому пришлось ответить на вопрос Бурбона уже при полном параде: