Адель Лозовская - Ведьмина Чаша

— Что за порода? — деловито спросил он.

Кайла пожала плечами:

— Не знаю, я не сильна в… классификациях. Гарконаш считает, что они — коренные жители Ведьминой Чаши. Я их зову пушистиками. — Кайла улыбнулась и протянула Киммеру яйцо размером с его кулак.

Он осторожно принял дар, стараясь ненароком не соприкоснуться с девушкой.

— А Гарконаш называет по-другому, по-ученому, — добавила она.

Киммер вопросительно посмотрел на Кайлу. Та произнесла название вслух.

Брови принца поползли вверх.

— Ка-а-ак? Скажи еще раз!

Девушка расхохоталась. И повторила. Три раза.

На четвертом принцу удалось воспроизвести услышанное в точности.

— А вы быстро учитесь, принц…

— Я способный малый, Кайла. Смею вас заверить, что вы не единожды убедитесь в справедливости моих слов.

— И скромный, как Гарконаш! — Девушка закончила собирать яйца и позволила принцу забрать наполненную до краев корзинку.

Киммер хотел уже было положить в нее и переданное Кайлой яйцо, как оно начало светиться, будто там изнутри птенчик решил раскрыть свое инкогнито.

— Так и должно быть?

— Замри и не шевелись! — Кайла приблизилась к принцу и прикрыла источник света ладонями, словно это — щит от невзгод и ненастья.

Раздался хлопок, и сквозь нестройный хор пушистиков прорезался тонкий голосок, оповещающий всех о том, что на одну персону в этом месте стало больше.

Киммер завороженно смотрел на птенца, вылупившегося у него на глазах.

Слегка покрытый нежным пушком, он имел коричневый окрас и глазками-бусинками внимательно вглядывался в того, на чьих руках произошло его появление на свет.

— И часто вам приходится быть акушером, Кайла? — хрипло спросил принц, не смея пошевелиться.

— Я стала мамой в первый раз, как и вы, Киммер! — Девушка небрежно отряхнула руки от скорлупы, после чего забрала корзину у принца. — До сегодняшнего дня я никогда не видела, как пушистики приходят в наш мир. И понятия не имела, что они могут вылупиться из мертвых яиц.

— Мертвых?

— Да, — серьезно произнесла Кайла, пальцем погладив птенца, что не вызвало прилива удовольствия ни у Киммера, ни у крохи. — Мы собрали с вами мертвые яйца, принц. Съедобные, пригодные в пищу. Из них получается вкусный омлет.

Наследник Элирии почувствовал, как в предвкушении заныл его желудок.

— Но в них нет малышей. Они тяжелы, холодны и оттого пусты… — закончила свой рассказ о пушистиках Кайла.

— Получается, мы с вами стали свидетелями чуда? — Киммер ласково почесал птенчику под клювом, отчего тот зашелся радостным писком.

— Получается, да, — задумчиво сказала Кайла, хитро посматривая на принца.

Она опустила корзину на пол, приосанилась и запела.

Киммер забыл, как дышать. Вместе с птенцом и грифоном, вольготно разместившимся в проходе хлева, он наслаждался пением Кайлы, чистым и нежным, как поцелуй любимой женщины.

Принца покорил ее голос еще тогда, когда они только обменялись парой слов, а теперь он мог сказать наверняка, что ничего красивее он в своей жизни не слышал. И от этого ему стало очень тоскливо.

Пушистики оставили принесенный корм и обступили Кайлу, взяв в плотное кольцо. Они довольно заклохтали и заискрились всеми цветами радуги, делая представление Кайлы ярким и красочным, словно она выступала перед самой настоящей дворцовой публикой на праздничном приеме у короля, а не в каком-то хлеву старого замка Ведьминой Чаши.

Киммер жадно запоминал ее такой, свободной и радостной, впитывая каждую секунду увиденного действа, каждую ноту ее чарующего голоса, справедливо опасаясь, что больше подобного он никогда не увидит и не услышит.

Кайла пела и замечала, как в глазах принца разрастается печаль. Такая неподъемная, безысходная и осмысленная, будто принц принял какое-то решение, неприятное и неизбежное.

От которого он не посмеет отступиться, как бы тяжело ему ни пришлось.

— У меня нет слов, Киммер… Ваша техника просто ужасна! Разве вы не понимаете, что животному неприятно, когда его доят вот так, как вы, двумя пальцами?!

— Уж извините, Кайла, кулаком доить я не привык! Для меня главное результат, и я выиграл, имейте мужество признать это!

— Признать? Нет уж, дудки! Вы сжульничали! Вы заставили бедных морхов отдать вам молоко до капли, лишь бы больше вы не трогали их своими грязными пальцами!

— Они чистые! Впрочем, знавал я таких дам, как вы. Они ни при каких обстоятельствах не признают своего поражения, поэтому, так уж и быть, я принимаю его без подтверждения моей правоты и даже обещаю не глумиться! Честное королевское!

— Прошу вас, не посвящайте меня в подробности вашей бурной личной жизни. Я хочу спать спокойно и не бояться, что вы придете ко мне под покровом ночи, как за очередным трофеем в коллекцию.

— Готов поспорить, очаровательная Кайла, что это вы ко мне придете под покровом ночи, такая трепетная и волнующая, но я не дамся, увы и ах…

— Хам!

Я обиженно надулась и насупилась, пока Киммер беззаботно нес два больших кувшина с молоком, не забывая самодовольно сверкать зубами.

Ну-ну, улыбайся-улыбайся, моя месть будет сладка!

Поначалу ничто не предвещало беды. Мы закончили с пушистиками и занялись морхами, парнокопытными животными с толстой темной шубой, массивным лбом и небольшими рогами, значительно уступающими моим.

Раздельных секций в хлеву не было, поскольку пушистики и морхи прекрасно сосуществуют в дикой природе и создают взаимовыгодный симбиоз: пушистики выклевывают из теплой шкуры морхов паразитов, а те, в свою очередь, защищают их от хищников.

Странно, что такой союз не распался в хлеву, ведь пушистики были под моей полной защитой и заботой, и морхи не могли предложить им ничего равноценного взамен. Видимо, дело в многовековой дружбе. И во вкусовых предпочтениях пушистиков.

У морхов очень сытное молоко. Оно нравится мне, Милике и даже Тихоне со Шрамом. Подозреваю, что и Киммер оценит его по достоинству, но спрашивать об этом не буду из принципа. Слишком много чести общаться с жуликами, не скрывающими того, что они смухлевали!

Повелась, как сопливая девочка, на искренние глаза наперсточника! И его предложение: «Давайте, Кайла, поспорим, что мой кувшин станет полным раньше, чем ваш. Я морхов, правда, никогда раньше не встречал, но разберусь, чай, не пальцем деланный! Проиграю — исполню любое ваше желание, а если вдруг выиграю, то вы — мое. Идет?»

Ага, пошло! По скользкому маслянистому полу, по злобному заговору высших сил, не иначе!

Я оглянуться не успела, а у Киммера уже полный кувшин молока, хотя мой лишь наполовину заполнен. Вот где в жизни справедливость, а?

Страшно мне. Боязно. Переживаю я за желание его. Чую, непростое оно будет, ничего принц просто так не делает.