Мюриель Барбери - Странная страна

Петрус ощущал себя до глубины души человеком и, осмелюсь сказать, французом. Пусть ему нравились искусство, свет и кухня Италии, сердце его было решительно отдано небрежной удали Франции.

Однажды дождливым днем тысяча девятьсот десятого года он присутствовал на матче в Англии, где французы противостояли англичанам в весьма любопытном виде спорта. Хотя в тот момент он смог понять единственное правило – следует загнать кожаный мяч в самый конец территории противника, – ему понравились перебежки и передачи, как очередной спектакль, свидетельствующий о таланте и изобретательности людей.

После окончания действа, во время которого французы походили на стайку балерин, противостоящих табуну запаленных першеронов, старик-англичанин, который жевал табак на трибуне рядом с ним, сказал: чума на этих французов , но такой поединок всякий хотел бы посмотреть – в чем и заключался ответ на вопрос, почему Петрус ставил французов выше всех прочих, не говоря уже об их вине, женщинах и дружелюбных крестьянах.

И вот двадцать восемь лет спустя, в час последней битвы, он интуитивно почувствовал, что война будет выиграна благодаря стратегии балерин.

Нандзэн, заря последней битвы.

Здесь собрались два десятка эльфов из разных домов, среди которых были единорог, бобр, зебра и черная пантера. Эльфам из центральных провинций редко представляется случай свести знакомство с их собратьями из теплых краев, но Петрус, Маркус и Паулус с радостью увидели старых друзей из Северных Ступеней, зебру и пантеру – те служили офицерами в армии, и им уже приходилось сражаться бок о бок. А вот люди держались настороженно рядом с огромной кошкой, хотя в основном их удивляло то, что большая часть штаба состояла из эльфиек. Правда, нынешние руководители принадлежали к мужскому полу, но в прошлом случалось, что незабываемые эльфийки становились и Стражами Храма, и Главами Совета, так что постепенное оттеснение женщин от ключевых постов теперь представлялось Солону и Тагору одним из явных предвестников упадка.

В центре эльфийского отряда единорог обернулась женщиной с белыми волосами, черными глазами и морщинистым лицом, но при этом высокой, атлетически сложенной и в целом отличающейся такой поразительной красотой, какую невозможно себе представить в ее возрасте.

– Мы готовы, – сказала глава штаба Солону и Тагору.

Они зашли внутрь храма, где их ждали Хостус, Кватрус и десять других помощников. Как и в первый раз, помещение, несмотря на вроде бы скромные размеры, смогло вместить их всех. Члены штаба и помощники стража расположились вдоль стен, а все та же группа заняла место в центре. Единорог села справа от Солона, а ее первый лейтенант, эльф-бобр, доложил о передвижениях армии. Все батальоны заняли свои позиции. Войска начнут действовать по последнему сигналу из Нандзэна, после чего каждая боевая единица сможет рассчитывать только на себя; но все они были размещены в стратегических точках, что обеспечивало им преимущество в большинстве решающих атак. В любом случае противник и представить себе не мог, что речь шла об уничтожении чая; а вот эльфы последнего альянса были, напротив, к этому готовы. Разумеется, солдат предупредили, что возвращение по фарватерам станет проблематичным; бобр добавил, что не нашлось ни одного, кто позволил бы себе выразить сожаление.

По окончании доклада Петрус взял слово и попросил Тагора показать сцену с тридцатью странно одетыми людьми. Некоторые, взгромоздившись друг на друга, образовали бесформенную кучу. Другие держались в стороне, бесполезные и праздные, стоя на просторном газоне, расчерченном белыми линиями. Они были разделены на две команды, одна одетая в белое, другая в синее, каждая по сторонам копошащейся кучи, и один из синих пытался что-то из этой кучи вытащить. Никто не двигался, но через некоторое, довольно долгое, время синий добился цели и бросил вперед плод своей победы. Все изменилось и по скорости, и по форме; со всех сторон рукопашной синие и белые побежали друг к другу, разделившись по строго прочерченным диагоналям; то, что походило на мяч, сначала оказалось позади линии синих, а в момент, когда две линии соприкоснулись, конфигурация перестроилась и опять приобрела линейный вид; но мяч по-прежнему продвигался, перепрыгивая от одного бегуна к другому, сзади, в сложной хореографии, которая заставила отца Франциска присвистнуть от восхищения. Потом тот, кто нес мяч, рухнул на землю, перехваченный на лету противником, и снова игроки взгромоздились друг на друга, а тот же синий, что и раньше, пытался вырвать из кучи свой Грааль. Сзади и спереди те, кто не принимал участия в схватке, на удивление слаженными движениями, ласкающими глаз, опять выстроились вдоль диагоналей в ожидании своего часа. Этот час пробил, когда мяч был извлечен совсем рядом с краем поля, отмеченным двумя высокими столбами. На этот раз вожделенный предмет полетел направо, и после быстрой и сложной серии задних перекрестных передач последний синий на линии распростерся на газоне животом на мяче, заставив остальных вскинуть руки – кто в знак победы, кто в знак поражения. Наконец сцена исчезла, и все осторожно переглянулись.

– Это ведь регби, верно? – спросил Алехандро. – Я как-то побывал на деревенском матче, хотя в Испании это не самый популярный вид спорта. Я не все правила понял, но переходы показались мне интересными.

– Это регби, – подтвердил Петрус, – а также стратегия, которую не мог не заметить ваш взгляд военного.

– Фиксированные точки и тактики разворачивания, – сказал Хесус. – Зачем нам для этого регби?

Хостус положил в центр круга шар, сплетенный из веточек клена.

– Клены из Северных Ступеней имеют свойство возгораться через несколько минут после того, как их положат рядом с чайными листьями, – сказал Петрус.

А еще вы увидите, как растительность обратится в огонь, вспомнил Хесус.

– Итак, мы будем продвигаться линейно, оставляя позади себя семена пожара, – продолжил Петрус, – как в игровой партии с несколькими мячами, когда линии движутся вперед так, что противник не может их остановить. Если мы станем атаковать со всех сторон или сконцентрируем нашу атаку, мы не сможем зажечь периметр, сами не превратившись в угли. Но если мы втянем врага в рукопашную, то при поддержке задних линий у нас есть шанс добиться цели.

– Участники рукопашной будут принесены в жертву, – заметил Алехандро.

– У меня есть надежда, что это первое столкновение обойдется без жертв, – сказал Петрус. – Мы будем вести игру, правил которой враг не знает. Он подумает, что мы его атакуем, но мы будем безоружны, если не считать собственных ног, чтобы бегать, и рук, чтобы метать.