Андрей Лукин - Две половинки демона

Темнота за спинами мальчишек осветилась. По полу протянулись тени, на стенах засверкала колышащаяся паутина. Стёпка осторожно оглянулся, увидел сначала восторженно вытаращенные Ванькины глаза, а затем уже и причину его внезапного восторга.

Над сдвинутым в сторону саркофагом возвышалась призрачная фигура могучего воина. Того самого, что уже появлялся перед мальчишками. Это был словно Илья Муромец и Добрыня Никитич в одном лице. Уверенный, опытный, надёжный, непобедимый… Воин обнажил меч и двинулся на врагов. В глазах его плескался ледяной пламень, кольчуга сияла ослепительной снежной белизной; воин шёл в бой с улыбкой, шёл легко и весело, не сомневаясь в правоте своего дела и в неизбежной победе нашего добра над ихним злом. Сверкающий меч чиркнул кончиком по саркофагу и высек из него сноп призрачных искр. Ванька, когда призрак проходил мимо, на всякий случай отполз к стене.

Здорово, что он за нас, подумал Стёпка обрадованно, тоже отходя в сторону, только устоит ли этот воин против сразу троих? Он крупнее любого из рыцарей и явно сильнее, но он один, а мы ему явно не помощники.

— Поздорову ли, Гатторихс? — пророкотал воин, и в его голосе мальчишки явно расслышали насмешку. — Поздорову ли, трижды битый, трижды бежавший и единожды сгинувший?

— И чего бы тебе не лежать в своём гробу, Верхогор? — гневно прошипел Шервельд. — Наши дела тебя не касаются. Покойся с миром, старик, и не мешай нам выполнять свой долг.

— Пока ты пакостишь живым, мне не будет покоя. Помнишь, я обещался срубить у тебя второй рог? Время пришло.

— Ты всё такой же, как я посмотрю. Напрасно, видимо, говорят, что горбатого могила исправит. Позволено ли мне будет спросить: кто оборвал твою презренную жизнь? Кем мы должны гордиться и кому возносить хвалу?

— Мою жизнь оборвала смерть, — усмехнулся Верхогор. — А большего тебе и ведать незачем.

— Так умри же заново! — возопил Шервельд, потрясая клинком.

Ванькино лицо, освещённое призрачными огнями, торчало над саркофагом. Вздумай сейчас Алексидор стрелять молнией — лучше мишени не придумаешь. Но пока всем было не до взъерошенной демонской головы. Все смотрели на сближающихся противников.

И вот они сошлись. Клинки призрачных мечей грянули друг о друга беззвучно, но с почти ощутимой силой. Щедро брызнули во все стороны искры… В глазах зарябило от мелькания, вращения и пересечения багрового с белым. На что-то это было очень похоже, на что-то уже много раз виденное… Эти искры, этот свет, эти пылающие мечи… Вспоминать было некогда. Схватка завораживала нереальностью происходящего. Призрак сражался с призраками. Мёртвый пытался одолеть мёртвых, защищая живых. Случалось ли когда-либо такое под этим небом?

Милорд ловко орудовал своим клеймором (или эспадоном?), но под натиском Верхогора отступал всё дальше и дальше. Его подручные не слишком уверенно прикрывали спину своему предводителю. Кажется, они боялись неистового богатыря. Или просто боялись ещё раз умереть.

— Милорд, вы же так надеялись, что наши пути больше не пересекутся! — крикнул Стёпка, в надежде хоть на секунду отвлечь милорда Шервельда и тем самым помочь воину. — Зря вы сюда явились!

— Мы тебя уничтожим, проклятый демон! — в бессильной злобе стонал рыцарь, едва успевая отражать сокрушительные удары. Не помогал ему новый меч, видимо, как был он при жизни неудачником, так и остался таковым даже после смерти.

Верхогор теснил врагов, не зная устали.

— Мы били вас при жизни, побьём и теперь! — весело грохотал он. — Мёртвые не должны вредить живым!

И мрачный зев призрачной могилы всё отчётливее маячил за спинами унылых милордов.

Полыня, между тем, сдаваться не собирался. Колдовской силы в нём было предостаточно. Впрочем, как и в Алексидоре. Что-то они там в своём углу схимичили, какие-то заклинания использовали, и в ответ на их подлые старания в склепе стали появляться новые действующие лица. Багровые силуэты выступали из темноты, поводили по сторонам горящими взглядами и, опознав в сражающемся богатыре врага, с готовностью обнажали мечи или же поднимали наполненные магией посохи. А за их спинами из каменных стен всё выходили и выходили поднятые враждебной волей бесплотные, но смертельно опасные в своей злобе персонажи. Не все из них при жизни носили боевые доспехи, были тут и колдуны и, возможно даже, маги. Внушительная армия (точнее, толпа) недружелюбно настроенных призраков готова была задавить любого, кто осмелился бы им противостоять. И откуда только они здесь взялись? Можно было подумать, что Летописный замок построен буквально на костях… Хотя, если вспомнить, сколько за минувшие столетия было их, осаждавших замок и павших под его стенами… Если вспомнить, сколько раз замок был захвачен, а потом и отбит… Тут, умеючи да желаючи, не одну армию поднять можно.

Каким бы могучим и опытным воином не был Верхогор, выстоять в одиночку он бы не смог. И это стало ясно всем. И даже демонам.

Однако испугаться мальчишки не успели.

Без какой-либо магии, без какого-либо явного призыва над всеми саркофагами возникли вдруг фигуры могучих воинов и не менее могучих чародеев. Нарушенное ли Алексидором и Полыней равновесие пробудило их от вечного сна, клубящийся ли под потолком избыток магической энергии, или же почуяли они присутствие множества вражьих сущностей, посмевших (пусть и не по своей воле) нарушить их покой, — было уже неважно. Они пробудились, они вернулись в мир живых и они готовы были вновь крушить и гнать врага.

И с новой силой грянул бой.

Это было красивое и грандиозное зрелище — сражающиеся в темноте склепа призраки давно ушедших в небытие воинов. Багровые рыцари в рогатых шлемах и развевающихся плащах беззвучно и страшно бились с серебряными витязями в ослепительных кольчугах. Огненные маги обменивались страшными заклинаниями с чародеями в белоснежных мантиях. Алые сгустки пламени сталкивались с ледяными копьями, пурпурные молнии бессильно гасли в туманных вихрях, пугающие чёрные лезвия смертельных проклятий вонзались в мерцающие щиты… По стенам метались тени и отблески, тут и там сталкивались мечи и взрывались, взаимноуничтожаясь, заклинания, магическая ткань сущего дрожала и прогибалась, безжалостно разрываемая и пронзаемая призрачным оружием и вполне осязаемой ненавистью, которую не смогла погасить даже давно свершившаяся смерть всех участников грандиозной битвы.

Светлые побеждали. Как и сто лет назад, как и много столетий тому — они побеждали. Здесь был их дом, место их вечного упокоения, здесь они были сильнее… Они вообще были сильнее и отважнее. Ни один рыцарь, ни один колдун не сумел прорваться сквозь заслон к мальчишкам. Светлые сущности стояли — нет, не насмерть — они стояли за жизнь. И ни один из них не погиб заново, ни одного не развеяло злое заклинание, — они ушли в своё время в бессмертие и потому были непобедимы. Вражьи рыцари один за другим или растворялись в воздухе или просто отступали, исчезая в стенах. Маги с колдунами, не устояв против чародеев, либо проваливались сквозь пол, либо красочно взрывались, разлетаясь на призрачные ошмётки, либо уносились прочь, спасая свою никчёмную нежизнь.