Андрей Лукин - Две половинки демона

Стёпка обвёл взглядом стоящих вокруг друзей, знакомых и просто хороших людей. Все они смотрели на него, кто с интересом, кто с любопытством, кто с лёгкой усмешкой на усатом лице, а кто и очень задумчиво. Лишь с трудом успокоившийся Дрэга сердито пыхал огнём на валяющийся под ногами болт, как бы мстя ему за пострадавшего хозяина.

— Нет здесь никакой тайны. Я слышал, как один весский маг говорил, что нас можно убить, только если одновременно пронзить, например, копьём. Или стрелой. Я даже сам в это поверил. И весичи тоже поверили. Поэтому сначала столкнули, а потом выстрелили. Хотели нас этими болтами друг к другу пришпилить.

— И не получилось, — договорил Ванька.

— Не получилось, потому что все они ошибались. Я теперь точно знаю: когда мы рядом, нас вообще ни убить нельзя, ни серьёзно поранить. На собственной голове проверил, — и он ещё раз пощупал пострадавший затылок. Шишки там не было, но боль всё ещё ощущалась. — Ударить только можно очень сильно, ну, синяк там посадить или поцарапать. И всё. Демонская неуязвимость называется.

— Весский маг — это Лигор? Кривой на один глаз? — спросил Купыря.

— Ага. Между прочим, глаз ему Миряна выбила, когда она ещё Старухой была. Его потом сами весичи схватили за то, что он продался Оркланду. А где вы его видели?

— Да в свите пресветлого князя Всеяра и видел. Нынче поутру.

Стёпка оторопел:

— Как же так? Он же предатель, он же при всех признался, что золото у оркимагов брал. Его Кромень с дружинниками при мне под руки увели.

Шкворчак невесело усмехнулся:

— Чему ты дивишься, Стеслав? Глянь-кось вон туды. Видишь, алые стяги вместях с чёрными подняты? Весичи нынче с орклами не враждуют. Поди прямо сейчас крон-магистр и пресветлый князь за одним столом сидят и одно вино пьют. Ведомо тебе, об чём они сговариваются?

— Ведомо, — вздохнул Стёпка. — Таёжное княжество делят. И что, вот прямо сейчас?

— Слух прошёл, что нынче к пятизвону обещались согласный ряд магическими печатями скрепить.

— Так почему же мы… Почему вы… Почему все молчат? Почему ничего не делают?

— Кто молчит, а кто и нож точит. Судьба земли нашей не за столом решится, а в честном бою, — веско промолвил вурдалак. — Вот тады и поглядим, чья правда вернее.

Стёпка стоял на той самой каменной тумбе, на которой некогда любил посиживать ольховый упырь Бранда, и смотрел вниз. На искрящуюся ленту Лишаихи смотрел. На Предмостье. На тот его край, где обосновались орклы. На пёстрые походные шатры орфингов. На лагерь весичей по левому берегу. На лагерь таёжных ополченцев по правому. На два чуть заметно колышащихся стяга над большим белоснежным весским шатром. Один стяг чёрный с серебряным шитьём, другой — алый с золотым. Жёлто-зелёного больше нет, потому что все элль-финги вернулись в степь. А серо-багряного таёжного нет, потому что князя Могуту наглые чужаки-делёжники пригласить не посчитали нужным. Без него его княжество на куски рвут, делят, как пирог с демоникой: это мне, это тебе, это опять мне… Вот так. И сколько ни скрипи зубами, они не передумают. Смешно даже и надеяться на вражескую честность и благородство. В политике не бывает ни честных, ни благородных.

И поэтому надо что-то делать. Но пока неизвестно что. Предназначение висит над душой, как Ванькин чёрный камень Бо-Улын. Каким образом, скажите, его выполнить, если ты, ну, если честно, почти ничего не можешь? Одной эклитаной и полувыдохшимся склодомасом всех врагов не разгонишь. Опозоришься только. Гузгай и тот пропал.

А самое страшное вовсе не в том, что весичи с орклами сейчас какой-то согласный ряд подписывают и печатями скрепляют. А в том, что почти сразу после этого начнётся настоящая война. И одни люди будут всерьёз убивать других людей, пусть даже они и называют себя гоблинами, орклами, вурдалаками, орфингами и троллями. Все они, как говорил Смакла, человеки. Живущие на этой земле люди. Прольётся кровь, будет много смертей, будут раненые и покалеченные. Будут вдовы и сироты. Погибнет, может быть, кто-то из друзей и знакомых. Без этого не бывает. Всегда первыми гибнут самые смелые и лучшие. Уж это-то Степан, насмотревшийся фильмов про войну, хорошо знал. Просто раньше он это знал как-то отвлечённо, как о чём-то далёком, давно прошедшем и почти никак не связанном с близкими людьми. А теперь все ужасы войны могли коснутся всех, с кем он познакомился под этим небом.

И вставали перед ним против его воли жуткие в своей правдоподобности картины совсем близкого, вполне вероятного и такого нежелательного будущего.

Навсегда застывшие глаза затоптанного оркландскими конями Глыдри-контрразведчика, и худенький Щекла, пробитый насквозь копьём в двух шагах от спасительного леса…

Мучительно умирающий от смертельной раны ясноглазый Всемир, возглавивший безнадёжную атаку на вышедший к Усть-Лишаю элитный оркландский регимент, и валяющаяся в траве отрубленная голова вечно хмурого Арфелия…

Пронзённый несколькими стрелами седой Гвоздыря, который ценой собственной жизни задержал рвущихся через мост элль-фингов…

Погребённый под горой вампирских тел изрубленный Шкворчак, и стонущий сквозь зубы Шурхесс, сидящий рядом на земле с распоротым животом…

Дядька Сушиболото, плачущий без слёз над мёртвым Догайдой, и серый от горя и боли Перечуй с обмотанной окровавленной тряпицей культей правой руки…

Зарубленный мечом вредный Г'Варт, самонадеянно решивший в одиночку противостоять остервеневшим от потерь весским дружинникам…

Распластанное на камнях обожжённое и изломанное тело Смаклы, которого сбил с дракона молнией подлый Полыня…

Старый Кружень, погибший в неравной схватке с орфингами, и раненый дружинный колдун Усмарь, сгорающий заживо в подожжённой взбешенными селянами избе…

Умирающий от смертельного вражеского заклинания Глукса, так и не выучившийся на настоящего чародея, и томящийся в оркландской клетке пленённый Боеслав, у которого больше нет отца и матери…

Попавший в плен и замученный оркимагами до смерти весёлый гоблин Киржата, и бесследно сгинувший в одном из множества сражений отец Боявы оружейник Угрох…

Ярмил Неусвистайло, из последних сил отбивающийся от стальных немороков над истекающим кровью Купырей, и чародей Серафиан, потративший последние силы для отражения вражеской магической атаки…

Разыгравшееся воображение услужливо показывало до ужаса реальные картины. Стёпка невольно зажмурился. Нет, не надо! Ничего этого не будет! Ничего такого не должно быть! Не должно!.. Но перед глазами вновь и вновь вставали пугающие образы надвигающейся катастрофы.

Горящая Зашурыгина корчма… Запоротые воеводами по приказу оркимагов задиристые проторские пацаны… Угоняемые в крепостную кабалу жители Лосьвы… Пожарище на месте Бучилова хутора… Опалённые магическими молниями стены полуразрушенного Летописного замка… Плывущие по Лишаихе трупы… Чёрно-серебряный флаг, вновь взвившийся над Оркуланом… Орды элль-фингов, набрасывающиеся подобно стервятникам на разорённые земли княжества… Летучие отряды вампиров, рыщущие в поисках свежей крови… Карательные оркландские регименты, не оставляющие после себя ни одной живой души… Всеобщее остервенение и сжигающая души ненависть… Плач, переходящий в вой… Дым и смрад, огонь и боль… И смерти, смерти, смерти…