Андрей Лукин - Две половинки демона

— Всё в порядке, — отчитался плюхнувшийся на лавку Ванька. — Смакла драконом хвастается, а Амбразур ходит вокруг и слюни пускает. Хотел крыло потрогать, но Дрэга на него так пыхнул, чуть всю шерсть на голове не сжёг.

— Что за Амбразур?

— Ну орфинг этот здоровенный. Абри… Агри… короче — Амбразур. Предлагает Смакле тысячу золотых драков за одного живого дракона. Никак не может понять, почему Дрэга не продаётся. Тупой как валенок, честное слово. Шрам на лбу видел? У него, наверное, мозгов и так не шибко много было, а из той раны они, похоже, все и вытекли… А чё это здесь все такие трезвые и весёлые сделались?

— Заклинание кто-то использовал, — пояснил Стёпка. — Так что танцы и песни, похоже, отменяются. Им и так весело.

Он не знал ещё, что крупно ошибается.

— Стеслав! — на весь шатёр обратился к нему неожиданно пресветлый князь. — Дошёл до нас слух, что владеешь ты удивительным мечом — магической эклитаной. Верно ли то?

Чёрт! Под множеством вновь скрестившихся на нём взглядов Стёпка недовольно поджал губы. И ведь не соврёшь, что не взял её с собой, заклинание на входе наверняка определило, что именно лежит в его кармане. И кто только надоумил Всеяра вспомнить о демонском непростом мече?

Не ответить он не мог, пришлось кивнуть и подтвердить:

— Да, это правда. Есть у меня эклитана.

— Говорят, что она любой доспех рубит, словно он из мягкой глины сделан. Так ли?

И опять пришлось кивать, так, мол, правда ваша, рубит. Ну что же, не могли не донести князю о нашинкованных в мелкую стружку стальных немороках. Крон-магистр, скорее всего, и рассказал. Вон с каким интересом смотрит. А Г'Варт, чёртов оркимажик, головой довольно так кивает, словно ещё раз хочет штаны потерять. И улыбочка у него гнилая, не иначе, пакость какую-то задумал.

— А не покажешь ли ты нам это чудо дивное? — не унимался Всеяр. — Очень мне любопытно взглянуть своими глазами. Не откажи, демон, сам пресветлый князь тебя просьбой удостаивает.

Ага, все наелись-напились, теперь пришла пора поразвлечься. Певцов и музыкантов здесь нет, шутов придворных тоже не видно. Пришлось Стёпке подниматься и выходить на середину шатра. Не глядя на сидящих за столами, он дважды щёлкнул рукоятью, тут же привычно ощутив надёжную тяжесть клинка и приятный обхват запястья эфесом. А когда поднял глаза — обнаружил перед собой рыцаря-оркла в полном воронёном доспехе с открытым забралом. Судя по обилию серебра, вычурным наплечникам и гербу на грудной пластине, звания он был не малого. Какой-нибудь убер-майор или крон-полковник. Оркл смотрел внимательно, спокойно и без страха, — а чего бы ему бояться? Он, видимо, не верил, что почти игрушечная эклитана может разрубить укреплённую магией сталь его элитного доспеха.

Нападать на живого человека просто так было как-то непривычно. Неприятно даже, что уж там. К тому же, ведь именно этот рыцарь Степану ничего не сделал. Вот если бы на его месте стоял гадёныш Г'Варт, вот тогда бы, а так…

Хорошо, что Стёпка промедлил и не ударил сразу. А ведь дёрнулась уже рука. Оказалось, что демонстрировать возможности эклитаны придётся на ком-то другом. Вернее, на чём-то, потому что говорить про неморока «кто» не совсем правильно, он ведь не живой.

По знаку оркла один из неподвижно стоящих вдоль стен стальных рыцарей-немороков (они это были, точно они!) ожил, прошёл в центр шатра, глубоко продавливая песок стальными сапогами, и замер напротив Степана. Движения его ничем не отличались от движений человека, трудно было поверить, что внутри доспеха — пустота. В узкой прорези глухого шлема не сверкали глаза, но всё равно казалось, что кто-то там изнутри смотрит очень пристально и зло. Стёпка невольно поёжился и передёрнул плечами. Неморок был выше его на две головы и шире раза в три. Он него несло неудержимой магической жутью — попади такому в руки, живым не вырвешься. Скрутит и выжмет, словно тряпку. Невольно вспомнились подвалы Оркулана, боль от ударов мечами, каменный пол, по которому он тогда вдоволь повалялся, звон разрубаемой стали и вскипающая в груди ярость… Даже давно зажившая на голове ссадина вновь болезненно заныла.

Оркл отошёл в сторону и приглашающе указал на неморока: руби, мол, отрок, не стесняйся.

Стёпка качнул эклитаной. Гузгай был наготове и, казалось бы, можно начинать, но он всё равно медлил. Что-то было не так. Да всё было не так.

— Что же ты, демон? Али боишься чего? — весело спросил князь.

— Пусть он тоже с мечом, — сказал тогда Стёпка. — Пусть защищается. Не люблю рубить безоружных.

За столами кто-то хохотнул, посчитав его слова пустым бахвальством. Безоружных он, видите ли, не любит рубить. А оружных, надо полагать, крошит налево и направо, каждый день и по десятку разом. Нет, что ни говори, а хорошую забаву удумал пресветлый князь. Коли не на клинок небывалый посмотрим, так над хвастливым демоном посмеёмся. И так и этак весело. Улыбались орклы и весичи, насмешливо кривились бояричи, орфинги скалили внушительные клыки, довольно щурился пресветлый князь. Не смеялись только крон-магистр с крон-мейстером. Ну и вампиры, просто, наверное, потому, что они вообще улыбаться не умели.

По знаку рыцаря неморок с лязгом извлёк из ножен внушительный меч. Почти таким же в памятных подвалах Стёпке попало по голове. Мозги тогда ему сотрясло капитально. Неприятное воспоминание. Но сейчас всё будет по-другому. Мы уже учёные, да и противник на этот раз всего один.

Первый удар неморок отбил играючи. Даже с места не сошёл. Двинул чуть заметно кистью и — звяк! — эклитана отлетела в сторону. Только витой эфес не дал ей выпасть из расслабленной руки. Стёпка чёртыхнулся про себя, и дальше уже полностью позволил действовать гузгаю.

Ещё два выпада неморок парировал с завидной лёгкостью. Он как будто заранее знал, куда нацелится противник. Зато он не знал, что гузгай умеет не только яростно бросаться в атаку, но и хитрить. Эклитана искала лазейку в защите, избегая прямых столкновений с тяжёлым мечом. Стёпка по кругу обходил неморока. Неживой рыцарь, не сходя с места, поворачивался вокруг оси, небрежно отбивая лёгкий клинок. Со стороны казалось, что мелкий демон безуспешно пытается хоть чем-то уязвить противника, и что шансов на победу у него нет. Неморок, имей он мозги, думал бы, наверное, так же.

И когда всё решили, что «слабоват демон и меч у него плохонький, перехваленный», Стёпка нанёс удар, предвидеть и блокировать который у неморока уже не получилось. Дзинь! Отрубленный по самые плечи шлем упал на песок, обнажая пустую изнанку. Кто-то ахнул, кто-то вполголоса ругнулся. Обезглавленной железяке столь критичная, казалось бы, утрата не доставила ни малейшего неудобства — магическим созданиям голова, как таковая, было абсолютно не нужна, поэтому он не замешкался ни на миг, и движения его были столь же безошибочны и точны. И для победы над мелким отроком ему не хватало малой малости — думающих мозгов в голове и отважного гузгая в живом сердце.