Андрей Лукин - Две половинки демона

— Но ты же ведь как-то колдуешь. Пацаны рассказывали, что ты таёжных духов вызывал. Ещё туманную замуть какую-то творил весной, — Стёпка опять вспомнил о своём желании научиться хоть немного колдовать. Смакла ему в этом не слишком помог, может быть, сумеет помочь почти настоящий чародей, ну ладно, пусть пока не чародей, а всего лишь колдун-самоучка.

Гоблин победно улыбнулся, сверкнув мелкими сахарно-белыми зубами:

— Замуть — энто запросто, энто без заклинаниев. Перстами повёл, глянул так-то вот — и готово. Токмо её летошней ночью не сотворишь. По весне надоть, когда снега сойдут.

— А духов?

— Тоже без заклинаниев. Они, духи-то, на колдовство шибко отзывчивые. Скушно им, поди, в лесу-то, промеж кедров шибаться, вот они на костёр и выходят. Погреться да разговоры послушать.

— А мы чего-то ни разу их не видели, — сказал Стёпка. — Сколько раз со Смаклой в тайге ночевали… И один я ночевал. Никаких духов не было.

— Ясно-понятно не было. Они ить не к кажному выйдут-то, их позвать ещё надо. Приманить. Привадить. Чтобы поверили они тебе, чтобы откликнулися…

Глукса ожил, плечи расправил, глаза у него заблестели, он и страхи свои полётные забыл и даже как-то взрослее сделался, внушительнее. Понятно стало, каким образом колдун и чародей сумели разглядеть в этом неприметном худеньком гоблине скрытую магическую силу. Трудно было её не разглядеть. Она, эта сила, рвалась наружу, в глазах ясным светом сияла и в воздухе чуть ли не искрилась. Как магическая ткань сущего, которую показывал в замке Алексидор. И Стёпка подумал, что лет через десять получится из Глуксы настоящий чародей и может быть станет он однажды даже и отцом-заклинателем. И будет иногда вспоминать, как везли его в замок демон Стеслав и гоблин Смакла верхом на удивительном драконе. А что? Очень даже неплохое начало для магической карьеры, по-настоящему таинственное и — как это? — эпическое. Легенды можно будет рассказывать и песни слагать. Стёпка покосился на младшего слугу, не завидует ли тот, что не ему уготована судьба стать чародеем. Нет, Смакла слушал друга с интересом, но без малейшей зависти. Не желает гоблин изучать магию. Рвётся, наверное, в ополчение. И Стёпка озаботился вдруг тем, что станется с младшим слугой после того, как они с Ванесом отбудут в свой мир. Надо Серафиана попросить, чтобы он за ним присмотрел. Или Купырю. Смакла ещё малец совсем. Пропадёт ведь один. Стёпка уже понемногу настраивался на то, что вскоре ему предстоит отсюда исчезнуть (тьфу-тьфу!), уже какое-то предотъездное настроение у него поселилось в душе. По всему выходило, что удивительное приключение понемногу движется к завершению. С одной стороны это радовало, с другой — заставляло печально вздыхать. Почему всё хорошее в жизни так быстро кончается?

— …тады они и выходят, — завершил свой монолог Глукса. — Гляньте-кось, тут где-то недалече тальниковый дух мотается. Чичас я его приманю. Токмо не спугните, они на громкие голоса шибко пугливые.

Он щёлкнул пальцами, глядя куда-то за Стёпкину спину, в лесную темноту, и у того вдруг по спине побежали мурашки, ему представилось, что этот тальниковый дух похож на привидение, — он даже оглянулся… Хотя, казалось бы, ему-то бояться, встречался ведь уже с привидениями, и разговаривал с ними, и даже поссориться успел…

В воздухе над ними что-то прошелестело, взметнулись искры в потревоженном костре, и на землю, как бы соткавшись из темноты, аккуратно опустился некто крылатый. Хлопнул мягкими крыльями, сложил их за спиной и собрал в смешную гармошку хоботок, оглядывая оторопевших мальчишек.

— Энто не дух, — пробормотал Глукса. — Энто упырь приблудный. Я его не призывал.

— Энто ты, морда щекастая, тута приблудный, — ворчливо отозвался упырь, по-хозяйски присаживаясь к костру. — А я здеся в своём полном праве.

— Бранда? — удивлённый Стёпка не сразу вспомнил, как зовут упыря. — Откуда ты тут взялся?

Упырь был похож на Бранду — и не похож. То ли он отъелся, то ли отмылся, то ли подрос. То ли просто вышел из запоя. Стёпка вспомнил, как из-за Смакловой болтовни подозревал упыря в людоедстве, и ему стало смешно.

— Не забыл ишшо старого ольховника, Стеславчик? — Бранда с наслаждением грел над пламенем свои мосластые лапки. — Глянь, чего со мной по твоей милости сотворилося. Глянь.

Он распахнул крылья, расправил костлявые вздёрнутые плечи. Нет, он и в самом деле подрос. Повыше и покрепче Глуксы будет.

— А я-то тут при чём? — спросил Стёпка. — Что я такого сделал?

— А вино мне кто нескончаемое чародейское подсунул? А предупредить меня кто не пожелал, что от того вина, истинным демоном укреплённого, упыри шибко взойти могут?

— Каким демоном?

— Каким-каким… Тобой, ясень пень.

— Не укреплял я никакого вина.

— В руках ту бутыль держал? Мне её задаром передал без зла и жадности? Во-от. А говоришь, не укреплял.

— Я не знал. Честное демонское слово, не знал.

— Не ведаешь — не твори, — очень знакомым голосом сказал Бранда. — Да я что, я на тебя, Стеславчик, не в обиде. Подрос оно, конешно, крылья поширше распахнулися опять же… И всё бы ничего, да старики в Больших Упыреллах меня теперича на княженье зазывают. Спасения от них никакого нету. И отказать я не могу, потому как… Не могу. Кончилася моя спокойная жизнь, надоть кого другого на своё место в Замковом Совете определять.

Стёпка переглянулся со Смаклой. Тот, казалось, ничуть не был удивлён. А вот Степана, например, здорово поразило, что Бранда, этот с виду почти пропащий, запойный упырь входил, оказывается, в совет Летописного замка. Как-то трудно было представить это нечеловекоподобное существо с небритым хоботком и обтрёпанными крыльями летучей мыши восседающим на Совете рядом с чародеями, что-то важное обсуждающим и принимающим некие судьбоносные решения.

— А ты губы-то не косороть, не косороть, — ворчливо заметил Бранда. — Ишь, засомневался. Зовут меня на княжение, зовут. Более того, я уж и согласие своё дал. Лечу вот туды. Да по пути к тебе согласился заглянуть на огонёк, привет от старых знакомцев передать.

— От кого? — спросил Стёпка. — От Серафиана, что ли?

— Купыря просил к тебе заглянуть. Не забыл ещё Купырю-то?

— У меня память хорошая, — сказал Стёпка. — Пока не жалуюсь. И что Купыря просил передать, кроме привета?

Упырь поёрзал, покряхтел, затем сказал очень похожим на Купырин голосом:

— Ты, отрок, конешно, должон сам решать, но мой тебе настоятельный совет — в замок тебе лучше не соваться. Слишком многие тебя там поджидают с нетерпением. Поостерегись. А как вернёшься, найди в Предмостье вурдалака Огробрыка, передай через него весточку. А там и поразмыслим.

— И всё? — спросил Стёпка, вздохнув про себя с облегчением. Ничего нового, тем более, ничего страшного он не услышал — и это уже было хорошо. А то мелькнула у него на секунду мысль, что с Ванькой что-нибудь неладное случилось, и Купыря о том каким-то образом проведал.