Андрей Лукин - Две половинки демона

— Ведун верно сказал. Права Боеслава на княжение отныне ни весский царь, ни оркмейстер, ни кызы-каган оспорить не сумеют. Но и этого тоже мало.

— А что ещё? — спросил Стёпка.

— А ещё войску, которое хочет победить, надобно много оружия, много коней, много фуража. Надобен также запасы еды для воинов, сильные чародеи, умелые лекари, тёплая одёжа на случай холодов… Много чего требуется. А казна моя почти пуста. Вот какое горе.

Казалось бы, всё закончилось как нельзя лучше, но какая-то заноза засела в Стёпкином сердце и не давала спокойно радоваться жизни. Да ещё и тело, чересчур вольно использованное гузгаем, начало ломить в самых неудобных местах, потому что Стёпка, как ни крути, не был ни спортсменом, ни бывалым воином, и тело у него было обычное, не тренированное. А заноза… Это, конечно, последние слова Могуты. Если сам князь не знает, как спасти своё княжество, то что говорить о двух малолетних демонах.

— Не хотел бы я быть на месте княжича, — сказал Ванька, когда они уже шли по мосту. — Разве это жизнь, когда все хотят тебя убить. Наверное, зря мы ему этот оберег подсунули.

— Мы его не подсовывали, — сказал Стёпка. — Оберег ему дед передал. И знаешь, Ванька, надо что-то делать.

— Я даже знаю что, — тут же подхватил Ванька. — Снять штаны и бегать. И всё будет хорошо. И не смотри на меня так. Я уже понял, что ты опять задумал весь мир спасти.

— А когда это я уже весь мир спасал?

— Да я вообще. Взгляд у тебя такой… придурошный. Ты когда Перегноя этого на дуэль вызывал, у тебя глаза так же горели.

— Но я же его победил. И не Перегноя, а Всегнева.

— Что в лоб, что по лбу. И не ты победил, а гузгай твой, — насупился завидующий чужой славе Ванька. — Ты же сам признался.

— А гузгай сидит во мне. Он мой. Значит, и победил я.

— Вот дам тебе по шее, никакой гузгай не поможет.

— Попробуй, — легко согласился Стёпка. — Вдруг тогда он и в тебе проснётся.

— Не-не-не. Мне такого удовольствия не надо. Мне и так хорошо. Я в герои не лезу, мечом махать не умею, без гузгаев проживу. Тьфу-тьфу-тьфу.

Почему-то сидящий в Стёпке гузгай пугал Ваньку чуть ли не до дрожи.

Протас Сушиболото ругался с возницами, и громовой голос его легко заглушал все прочие звуки. Возницы-тайгари в долгу не оставались, но перекричать рассерженного тролля, понятное дело, не могли при всём своём старании.

— Чего это он? — спроси Стёпка у Догайды. Таким сердитым дядьку Сушиболото ему видеть ещё не приходилось. Зрелище было… внушающее. Сердитый тролль — это гром, молния и ураганный ветер в одном флаконе. Вернее, в одной цистерне.

— Дерут за харчи дорого. Цену ажно в два раза задрали. Вот батя и осерчал малость.

— Своим ведь еду привозят, не чужим, — удивился Стёпка. — Или они думают, что орклы и весичи им больше платить будут?

— Орклы и весичи, коли нас одолеют, платить им навовсе не разбегутся. Такими оброками обложат, что эти скупцы батину ругань со слезами вспоминать будут. Не приведи судьба, конешно.

— И они что, этого не понимают?

— Всё они понимают, — вздохнул Догайда. — Да шибко много нас здеся собралось. Разве ж кто думал, что мы таким лагерем встанем? А есть каждому хочется. С поголодну-то много не навоюешь.

Стёпка посмотрел по сторонам. Ванька тоже посмотрел по сторонам. Таёжный лагерь был велик. Охватить его взглядом было невозможно. Пока вот так не столкнёшься с реальной жизнью, со всеми её проблемами и заботами, даже и в голову не придёт, что обеспечить, скажем, нормальное питание всех этих смелых и решительных людей — дело далеко не простое. А ведь есть ещё и кони, которых не попросишь немного потерпеть, потому что, мол, с фуражом туго.

— Князь Могута нам тоже говорил, что у него золота в казне мало, — припомнил Стёпка.

— Золота, Стеслав, завсегда мало, — Догайда положил тяжёлые руки на плечи обоим мальчишкам. — Пойдём-кось, чего покажу.

Тролль привёл их туда, где возвышался крытый дёрном двухэтажный шалаш ополченских старшин. Шалашом его назвал про себя Стёпка, но на самом деле это был, скорее, временный лесной дом, какие устраивают для себя охотники. По-тайгарски он назывался вежа. Сбоку от входа в эту вежу стоял на треноге большой закопчённый котёл, в котором вполне мог поместиться, например, Смакла. Но сейчас под этим котлом не горел огонь и никто в нём ничего не варил. Сидящий рядом незнакомый тролль в кольчуге, шлеме и при мече добродушно кивнул, когда они поздоровались.

— Ясновельможный пан позволит? — спросил Догайда и пригласил мальчишек. — Гляньте.

Стёпка с Ванесом заглянули внутрь. Примерно на треть котёл был заполнен золотыми и серебряными монетами, причём кедриков было заметно больше.

— Всем миром собирали, — сказал Догайда. — Почитай, каждый что-то да положил. И ещё несут. Оно конешно, не шибко много, но люди ещё идут. Какая-никакая, а подмога.

Стёпка полез в карман и вытащил все оставшиеся у него монеты. Двенадцать полновесных драков. Жаль, что остальные успел потратить. Он отдал Ваньке половину, свою ссыпал в котёл.

— Маловато, — сказал Ванька, взвесив монеты в руке. Затем тоже отправил их в общую кучу.

Догайда смущённо крякнул, он никак не ожидал, что у мальчишек окажется при себе такая сумма, с которой они к тому же столь легко расстанутся. Вурдалак-охранник степенно склонил голову.

— Благодарствуем, — сказал он. — От всего таёжного края низкий вам поклон.

— Ой, глянь, и Стеслав здеся! — близкий девичий голос заставил Стёпку вздрогнуть.

Оглянувшись, он увидел двух вурдалачек из замка. В руках они держали пустые корзинки, видимо, приносили еду кому-то из родственников. Одну из них, Удобу, он знал только по имени, а вот на вторую, Смиряну, у него ещё с памятного первого дня имелся зуб побольше вурдалачьего. Он так и не простил вредную девчонку за тот глупый розыгрыш с наказанным чародеем.

— Вы зачем тут? — спросил он, кажется, чересчур неприветливо, потому что Ванька тут же чувствительно двинул ему локтем под ребро. — Выслеживаете?

Удоба испуганно попятилась, а Смиряна поджала губы и очень достоверно изобразила раскаяние. И ей можно было поверить, если бы она при этом не бросала на Стёпку исподлобья лукавые взгляды.

— Мы заушницы принесли, — сказала Удоба, опасливо поглядывая на Стёпку. — Вот.

На её ладони лежали две изящные серебряные серёжки. Смиряна поставила корзинку на землю и аккуратно вытащила из ушей свои — чуть поменьше размером, зато золотые.

— Не жалко? — спросил Догайда.

Девчонки замотали головами. Потом одновременно опустили серёжки в котёл. Едва заметно сверкнуло синевой, и выроненные из девичьих пальцев украшения упали вниз уже несколькими серебряными и двумя золотыми монетками. Очень удобная магия. Ничего не надо переплавлять или взвешивать. Всё свершается само.