Наталья Белякова - Джейс-Апокалипсис

— Дже-е-ейс! — девичий визг прозвучал совсем рядом. Я молниеносно обернулся на звук, но успел увидеть только тёмный силуэт акулы, разрывающей напополам человека.

— Олеся! — прохрипел я надтреснутым голосом, бросаясь на помощь. Но тени уже исчезли, оставив после себя мимолётный запах крови.

«Без вреда для здоровья, Джейс. Это не может быть правдой» — мысленно сказал я себе, но успокоить бешено колотящееся сердце оказалось не так просто. И времени на передышку мне не дали. Где-то на грани слышимости возникла дребезжащая, скрипучая мелодия, за две секунды переросшая в чудовищную какофонию. Я понял, что что-то должно произойти, но всё же оказался не готов к атаке со спины. Акулий нос больно ударил между девятым и десятым грудными позвонками, выбив из меня дыхание, но — как и было обещано — не лишив очков здоровья. Устоять на ногах от такого удара оказалось невозможно. И я выставил вперёд руки, чтобы смягчить падение…

Которого не последовало.

Я будто нырнул в металлический пол вагона, провалился на другую сторону. Меня встретила чернильная бездна, изнанка, похожая на мир из-под текстур. Но на сей раз это был не баг. Стоя вниз головой на твёрдой прозрачной поверхности, я видел всё, что происходило сверху в молочной жиже тумана. Как Лерой, находясь в опасной близости от Олеси и не замечая её палит из лазерной винтовки по мельтешащим теням. Как Ветрова, закрыв глаза ладонями, стойко переносит удары мощных акульих тел и плавников. Единственным, кого я не видел, был Счастливчик. Но и он отыскался через шесть секунд, причём на моей стороне. Пёс вынырнул из ниоткуда и подбежал ко мне, затравленно поджав хвост.

— Бедолага, — ласково прошептал я, гладя Счастливчика по неровно и часто вздымающимся бокам. — Натерпелся ужасов?

Может, пет и хотел поведать мне о кошмарах, которые останутся навечно в его цифровой памяти. Но всем моим вниманием внезапно завладело то, что творилось сверху.

Со всех сторон к Олесе и Лерою устремились полчища уродливых глазастых рыб, в мгновение ока заполнив собой всё пространство вагона. Их острые зубы блестели и серебрились в тумане. Дефолт… Неужели… мне действительно придётся стать свидетелем… этого?!

Полные агонии и отчаяния крики заглушили все прочие звуки. Болезненным, тугим спазмом что-то отозвалось у меня в груди. Я упал на колени и попробовал снова пробить преграду, отделяющую меня от друзей. Выдержка дала сбой, происходящее казалось слишком реалистичным. Безумным, но всё же реалистичным. Звуки рвущейся материи, крошащихся кевларовых вставок… Чавкающий, влажный — прокусываемой плоти… Пробирающий до самых глубин первобытного животного страха хруст ломающихся костей… И — внезапно наступившая тишина.

Я задыхался, в бессильном исступлении продолжая колотить пол. Пульс тяжёлыми ударами кузнечного молота отдавался в висках. Преграда не поддавалась.

На полу вагона по ту сторону разлилась огромная алая лужа. Она начала просачиваться сквозь щели, струями падая — или поднимаясь — мимо меня в непроглядную бездну.

— Хватит… — дрожащей рукой я попытался вцепиться в свои волосы, но не смог. Совсем забыл об отсутствии пальцев — трёх, если быть точным. Взгляд на собственную искалеченную ладонь отрезвил мои мысли. — Это неправда. С ребятами всё хорошо. Без вреда для здоровья. Помнишь?

Счастливчик отчаянно заскулил, скребя когтями по днищу вагона. Кажется, будто что-то тянуло его вниз, в пустоту, и он отчаянно пытался удержаться на тверди. Я бросился к нему на помощь слишком поздно. Слишком медленно. И вновь испытал то чувство паники и беспомощности, которое гнало наших предков прочь от ночи к яркому свету костров.

Там, вдалеке над моей головой (или под, я так и не смог определиться где верх, а где низ) разворачивал свои щупальца колоссальных размеров спрут. Его пасть, круглая и бездонная, была наполнена зубами, по плотной спирали уходящими вглубь.

А Счастливчик всё падал и падал, удаляясь, становясь едва различимой точкой на фоне всеобъемлющего чудовища…

Моё сердце пропустило два удара, когда я ощутил внезапную лёгкость, невесомость. Подошвы начали отрываться от земли, знаменуя победу над гравитацией. Ещё немного — и лететь мне следом за петом в бездонную глотку космической твари!

— Нет! — упрямо и с вызовом выкрикнул я, изворачиваясь, силясь вновь обрести сцепление с полом. Хватался ногтями за скользкую поверхность, пачкаясь во всё ещё струящейся из вагона липкой красной жиже, даже дышал через раз.

— Где… выход… Должен быть… — пытался расшевелить немеющие от паники клетки мозга, но даже мантра «без вреда для здоровья» уже слабо помогала.

Организм поддался иллюзии. Поверил. Как легко, оказывается, его обмануть…

— Выход… Дверь… Да, дверь! — я уцепился за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Дверь находится…

От очевидности ответа меня окатило тёплой волной облегчения. Дверь была там, где и должна быть. Я видел её из-за прозрачной преграды пола, за мельтешащими рыбьими телами. Вот только смогу ли я до неё добраться? Не окажется ли днище вагона плоскостью, уходящей в бесконечность?

Я придвинулся к ближайшему краю, с замиранием сердца опустил ладонь на пол. Провёл ею дальше и едва не заорал от восторга, когда рука провалилась за край и нащупала облупившуюся краску наружней обшивки. Вагон всё ещё представлял из себя параллелепипед — и неважно, где я находился относительно него.

Движение к цели казалось невыносимо медленным, заторможенным. Словно в кошмаре, где воздух, ставший тугим и плотным, мешает твоему побегу от маньяка с ножом. Однако внутренний метроном отсчитал всего четыре секунды, когда я достиг нужного края вагона.

Дверь маячила совсем рядом — податься на полметра вверх да руку протянуть, чтобы ухватить за рычажок. Но всё было не так просто. Отчаянно борясь с гравитацией, я цеплялся за малейшие выступы и неровности корпуса, чтобы не соскользнуть в хищно скалящуюся пучину под ногами. Притяжение вагона уже почти не действовало на меня.

Рискуя свалиться, я одним движением подтащил себя ближе к двери, а затем, здоровой рукой попытался открыть её.

Рычажок плавно опустился вниз, и дверь с глухим хлюпом отворилась вовнутрь. Испытывая странную смесь чувств из эйфории и паранойи, я задействовал «рывок», моментально оказываясь в непроглядной толще тумана.

— 21hp

Гравитация поприветствовала меня неласковой встречей с краем сиденья и, как следствие, разбитым носом. Не обращая внимание на кровотечение, я поспешил обратно к двери, доверившись внутреннему чувству направления. И почти сразу же врезался во что-то большое и отчаянно барахтающееся.

— Лерой! — чудом избежав повторного удара по носу возмутился я.