Ева Фёллер - Потайная дверь [litres]

– Я надеюсь, тебя не будет раздражать её манера говорить с собой. Это непривычное чудачество, но я всё же нахожу его более приемлемым, чем, например, воровство или пьянство, а то и заигрывание с хозяином дома. Как ты считаешь?

– Конечно, – согласилась я, как будто было совершенно обычным делом, что камеристки всем этим занимаются.

– Попроси её причесать тебя, – посоветовала мне Ифигения. – Она большая мастерица. А эта коса – конечно, она тебе к лицу, но ты с ней выглядишь немного школьницей, не старше четырнадцати. А ведь тебе уже точно есть семнадцать.

– Вообще-то уже двадцать один, – созналась я.

Ифигения сокрушённо всплеснула руками в элегантных перчатках:

– Ах, уже столько! И всё ещё не введена в общество! Какое ужасное упущение! – Она насупилась: – Не знаю, как принято в вест-индских колониях, но здесь, в Англии, считается, что девушке старше двадцати, всё ещё не введённой в свет, трудно посодействовать.

– Посодействовать в чём?

Она захихикала.

– В замужестве, естественно! Дитя моё, так вот почему вы приехали в Англию! Потому что ты уже перезрела для брачного рынка! – Она снова наморщила лоб: – Надо не пропустить очередной альмак-бал, иначе ты потеряешь ещё больше времени. В двадцать ты уже почти старая дева, это немного сужает выбор, но с другой стороны ты ведь из хорошей конюшни. И ты богата. То есть состояние Фоскери просто сказочно. Разумеется, нам придётся проследить за тем, чтобы ты не попала на удочку охотника за приданым, но в этом пункте можешь положиться на меня. Как твоя ближайшая родственница я буду следить за тем, чтобы тебя окружали только достойные претенденты. А самой тебе следует придерживаться лишь нескольких правил, чтобы даже самые завидные холостяки Лондона считали тебя блестящей партией.

– Ну, я попрошу Бриджит причесать меня.

Я сказала это в шутку, но Ифигения согласно кивнула:

– Совершенно верно. Твой облик должен быть en vogue по любому поводу, всегда отвечать новейшей моде. В этом пункте ты можешь довериться Бриджит. Ну да, и мне, конечно, ведь ты должна признать, что в подборе твоего гардероба у меня оказалась хорошо набитая рука. А что касается светской беседы, тщательно следи только за тем, чтобы не казаться синим чулком.

– А что такое синий чулок?

– Ах, у вас на Барбадосе не знают такого понятия? Ну, это девушка, которая самое большое удовольствие получает от чтения. Если молодая женщина охотнее сидит над книгами, чем прихорашивается, то для общества она, считай, потеряна. Мужчины обходят синий чулок стороной.

– Это мне надо запомнить. – Я и впрямь была благодарна за этот совет, поскольку мысль о том, что какие-то холостяки смогут увидеть во мне блестящую партию, на секунду заставила меня нервничать. Теперь же я, по крайней мере, знала, как мне избавиться от подходящего претендента : просто буду рассказывать ему о моих любимых книгах.

Ифигения дружески подхватила меня под руку, и мы вышли наружу, где нас поджидала её карета – лёгкий двухместный экипаж с красными колёсами. Ифигения выдала мне, что это есть верх экстравагантности, поскольку яркие цвета считаются вульгарными. Кажется, она ориентировалась во всех вопросах хорошего вкуса, потому что пока её слуга вёз нас в сторону Гайд-парка, она то и дело обращала моё внимание на людей, которые, на её взгляд, были дурно одеты или представляли собой светское ничтожество.

– Вон та женщина в ландо – Гарриет Уичкомб, ужасная личность. Ты видишь этот шарф? Разве он не ужасен? Но её запах ещё ужаснее. К ней лучше не подходить близко, иначе задохнёшься от её парфюма.

Ещё за одним углом:

– Мужчина вон на том вороном коне – лорд Рексхэм. От него держись подальше, он за последний год проиграл все свои деньги в «фараон» и теперь ищет богатую наследницу, чтобы окрутить её. Очаровательный шармёр и лихой наездник, но для тебя он ничто.

Перед самым въездом в парк:

– Видишь толстуху в кабриолете, который едет нам навстречу? Это одна из патронесс альмака. Женщина непомерно надменная, а сама при этом глупа, как бобовая ботва. Ненавижу её. – Ифигения радостно помахала толстухе и просияла ей навстречу: – Дорогая моя! Какая радость вас встретить!

Толстуха свысока кивнула, что, пожалуй, можно было считать добрым знаком, потому что Ифигения вздохнула с облегчением:

– Слава богу, она нам выказала благорасположение. Входные билеты на очередной бал нам обеспечены.

– Ты думаешь, мы можем пойти на альмак-бал?

– Разумеется, ягнёнок мой. Я же тебе это обещала. Но иногда это стоит некоторых усилий – убедить патронессу допустить на бал незнакомых посетителей. За них должен поручиться кто-нибудь из Тона , в данном случае это я. – Ифигения улыбнулась несколько самодовольно, кивая в это время ещё одной даме, которая сидела в проезжающей мимо карете. Кажется, добрая половина лондонских «сливок общества» сговорилась о выезде или о верховой прогулке в Гайд-парке. На широких, окаймлённых цветущими кустами дорожках было множество экипажей с изысканно разряженными людьми. Между ними рысили до блеска вычищенные лошади, на которых восседали господа или дамы в элегантных костюмах для верховой езды.

– О! – Ифигения схватила и стиснула мою руку при виде экстравагантного экипажа: – Это он!

– Кто?

– Граф Кливли! Я надеялась на это. Джордж! – воскликнула она, и голос её зазвенел колокольчиком. – Мой самый лучший Джордж! Какая чудесная случайность!

По приказу Ифигении слуга осадил лошадей и остановился вровень с экипажем, в котором сидел вышеозначенный «самый лучший Джордж». Он был слегка полноват, по виду лет тридцати пяти. В своих благородных одёжках он был зажат, как колбаса в оболочке, всё сидело на нём в обтяжку. Да и в остальном его внешний вид казался слегка избыточным, в частности его начёсанные рыжеватые локоны, горчичный цвет его брюк или уголки воротника, достающие ему почти до ушей. Галстук был завязан в такой напыщенный узел, что подпирал его подбородок. Он с некоторым усилием повернулся, и стало видно, что лицо у него располагающее, хотя и кругловатое, с чуткими карими глазами и пушистыми усами. Он походил на добродушного хомячка.

– Ифи! – обрадовался он. – А ты что здесь делаешь?

– Выехали прогуляться. С моей дорогой кузиной, которая совсем недавно прибыла с Антильских островов. Анна, позволь мне представить тебе моего доброго друга Джорджа Кливли. Джордж, это Анна, младшая сестра пятого виконта Фоскери.

Я удивлялась, почему она говорила так громко, и даже думала какое-то время, что это признак хорошего тона, когда тебя представляют графу, но потом я заметила, что он говорил так же громко.

– Он туговат на ухо, как старое забитое пушечное дуло, – сказала Ифигения, обращаясь ко мне нормальным тоном.