Ева Фёллер - Потайная дверь [litres]

– Хорошо, что моего мужа сейчас нет. Он был бы безутешен, он так дорожил этим зеркалом. Старинная наследственная вещь, понимаете.

– Готова биться об заклад, что старинная, – пробормотала я. Озираясь в поисках помощи, я взглянула на Себастьяно, который поднялся из своего кресла и спешил ко мне. Кажется, миссис Фицджон лишь теперь заметила его.

– О, милорд, – растерянно пролепетала она. – И вы тоже живы! Какой счастливый случай!

– Кто же вам сказал, что мы погибли?

Её лицо приобрело сконфуженное выражение.

– Да все говорили. Я думаю, это даже в газете было. Якобы в поездке на вас напали разбойники с большой дороги и убили вас.

– А кроме вас кто-нибудь ещё есть в доме?

– Нет, никого.

– А что с моей камеристкой Бриджит? – спросила я.

– Мой муж уволил её и Микса, чем очень огорчил её. Глупышка плакала и часами говорила сама с собой, главным образом о том, каково ей придётся жить под мостом. Но на днях я видела её под руку с Миксом, они гуляли в парке. Я слышала, они устроились оба в одно имение.

– О, Бриджит и Микс… – медленно произнесла я. – А я готова была поклясться, что этот тип ориентирован скорее на мужчин. Но так, разумеется, лучше, ведь я знала, что Бриджит к нему неравнодушна. Надеюсь, они оба счастливы.

– Но все вещи ещё здесь, – неожиданно сказала миссис Фицджон. – О, не вещи Микса и Бриджит, а ваши и его светлости. Мы пока ничего никому не отдавали. То есть если вы хотите переодеться и снять это скудное одеяние… – Робкая улыбка озарила её горестные черты: – Вы снова дома, надо же! Вы наверняка голодны. Приготовить вам наскоро поесть? – Она с готовностью сделала книксен, отчего её ночная рубашка зашуршала точно так же, как днём шуршали все её фартуки. Видимо, она всё одинаково крахмалила и проглаживала.

– А где ваш муж? – голос Себастьяно прозвучал резко, как удар хлыста.

Миссис Фицджон опять растерялась и ответила даже немного отсутствующе:

– Он уехал. – Голос её звучал немного механически.

Себастьяно внимательно оглядел миссис Фицджон, ища в её лице признаки неискренности, но – как и я – так и не смог их обнаружить, и голос его смягчился:

– Мы не хотим сейчас здесь оставаться, так что не трудитесь. Возвращайтесь снова в постель, миссис Фицджон.

Она кивнула как послушный ребёнок, повернулась и ушла, шурша ночной рубашкой, к себе в спальню.

Моё напряжение разрядилось протяжным вздохом. Я горестно смотрела на сверкающие осколки у меня под ногами:

– Вот такой я неповоротливый слон. Мне очень жаль.

– Не жалей. Я бы его так и так разбил перед тем, как уйти. – Себастьяно пристально посмотрел на меня: – Вопрос только в том, что ты увидела. И принесёт ли это нам новые сведения. Ведь ты же увидела там нечто важное, да?

– Да, ещё бы, – ответила я твёрдым голосом. – Определённо важное.

Я повернулась и торопливо двинулась к лестнице. Себастьяно следовал за мной.

– Эй, что ты задумала?

Я свернула с лестницы для прислуги в сторону господских покоев.

– Надо взять несколько вещей из моей гардеробной. Ведь теперь я знаю, что они мне понадобятся.

Те несколько дней, что оставались до праздника у Принни, пролетели в мгновение ока. Мы постоянно находились в движении и редко оставались на одном месте дольше нескольких часов. Однажды Хосе сорвал нас с места даже среди ночи: ему померещилось что-то подозрительное, и он счёл за лучшее немедленно сменить квартиру. Хотя была высокая вероятность того, что я буду присутствовать в следующую субботу на празднестве и, следовательно, со мной до того момента ничего не могло случиться – по крайней мере, себя я в зеркале видела, – но это не относилось к Себастьяно и Хосе. Ни тот, ни другой не попали мне в поле зрения, когда я смотрела в зеркало. Разумеется, я не могла видеть всех людей, присутствующих на празднике, для этого у меня было мало времени. Но нельзя было отмахнуться от вероятности, что с ними до субботы могло что-нибудь случиться. Кроме того, нужно было учесть, что картина будущего в зеркале не была неизменной. Приложив значительные усилия, можно было повлиять на будущие события и таким образом вмешаться в ход времени. Ведь это, в конечном счёте, и лежало в основе нашей работы стражами времени. Другими словами, Фицджон наверняка имел в запасе ещё несколько козырей и будет впредь пытаться захватить меня и выведать, что мне известно. Хосе был убеждён в том, что зеркало открыло мне фрагмент картины, недоступный Фицджону.

Так или иначе в оставшиеся дни мы постоянно меняли пристанище и прервали связь с мистером Скоттом. Это меня сильно огорчало, ведь он приложил столько сил и столь многим рисковал ради нас. Но было слишком опасно поддерживать с ним связь, потому что это предоставило бы Фицджону возможность нас выследить.

И вот наступил решающий вечер. Мы вырядились для праздника – вернее, я вырядилась, тогда как Себастьяно и Хосе посредством отточенной и тщательной процедуры превратились в двух совсем чужих людей. После этого даже я не смогла бы их опознать и вблизи. Когда они предстали передо мной, я вздохнула с облегчением: теперь мне было понятно, что они участвовали в той сцене, которую я наблюдала в зеркале. Они, так же, как и я, присутствовали на празднестве в Карлтон-хаусе, но оттого, что их истинный облик был скрыт, я при всём желании не смогла бы их узнать в моём видении.

Ради безопасности мы ехали на вечер по отдельности. Я села в один наёмный экипаж, Себастьяно и Хосе в другой.

Перед этим Себастьяно крепко обнял меня:

– Пожалуйста, будь предельно осторожна!

– Не беспокойся, – я указала на свой затылок: – У меня персональная противопожарная сигнализация.

– Погоди! Я дам тебе ещё кое-что. Может, это немного укрепит твой тыл. – Он достал маленькую, обтянутую бархатом коробочку из верхнего ящика комода и протянул её мне: – Вот. Предполагается, что я должен при этом встать на колени, но это может повредить моему маскировочному костюму, поэтому в виде исключения просто так. Но с любовью.

– О! – Я с пересохшим ртом открыла коробочку. Там было узкое кольцо с маленьким, но чудесно сверкающим камушком. – Это… – я осеклась.

– Кольцо, – пришёл на помощь Хосе. – А точнее, обручальное кольцо.

– Вообще-то я хотел быть с тобой при этом наедине, – сказал Себастьяно. – Но никак не мог выбрать подходящее время.

– И не забывай, что я его принёс только сегодня, – заявил Хосе. – Так что раньше всё равно не вышло бы. Надеюсь, оно в твоём вкусе.

– Оно чудесное. – В горле у меня застрял комок, подозрительно похожий на слёзы. – Я… о, чёрт, я сейчас зареву. – И в самом деле заревела, и даже изрядно. К счастью, глаза у меня были не накрашены, а то бы всё размазалось. Я стояла в объятиях Себастьяно и всхлипывала от счастья, стараясь не нанести урона его тщательному маскировочному наряду, тем более что он был переодет женщиной и сам был изрядно накрашен.