Ева Фёллер - Потайная дверь [litres]

– Я тебя люблю, – шепнул он мне на ухо. – Я бы тебя поцеловал, если бы не весь этот макияж.

– Я тебя тоже! – заверила я.

– Если мы выйдем из этой передряги живыми, то сразу поженимся. Идёт?

– А то! – сказала я, шмыгая носом.

– Пора, дитя моё. – Хосе накинул на меня мантию, которую мы с Себастьяно прихватили из нашего дома на Гросвенор-сквер вместе с несколькими другими вещами. Это была великолепная накидка из белого бархата, отделанная горностаем, и я бы предпочла не носить её, потому что ради неё пришлось погибнуть бедному пушному зверьку (а может, и не одному, потому что меховая отделка была очень богатой), но она очень подходила к платью. В Карлтон-хаусе мне необходимо привлекать к себе как можно больше внимания, а для этого мой наряд должен быть абсолютно ravissant . Привлекать внимание было на сегодня моим главным девизом, это многократно внушал мне Хосе. Чем больше внимания я отвлеку на себя, тем меньше его достанется Себастьяно, а от этого зависело многое.

– Вообще-то странно, что опять основное событие состоится на празднестве, при большом стечении публики, – заметила я, в последний раз поправляя свою накидку перед маленьким зеркалом, украшавшим голую стену над комодом. Наше теперешнее пристанище находилось в старой гостинице близ Тауэра и отличалось такой же нехваткой удобств, как и все остальные приюты, через которые Хосе пропустил нас за последние дни. Но хотя бы клопов здесь не было, а я научилась это ценить после нескольких ночных встреч с этими кровососущими бестиями.

– Что опять состоится при большом стечении публики? – спросил Себастьяно.

– Ну, решающий поединок. В точности как два года назад во время бала-маскарада в Париже. – Тогда мы тоже были решающей силой в схватке с могущественным Старейшиной и вырвали победу лишь в самый последний момент.

– Чистая случайность, – возразил Себастьяно. – Вспомни о нашем первом совместном задании.

И тут он был прав. Когда мы в первый раз сцепились с одним из Старейшин, схватка происходила вдали от глаз публики, в заброшенном доме в Венеции.

– В принципе это отнюдь не случайность, что решающие столкновения происходят во время таких сборищ, – сказал, к моему удивлению, Хосе. – Это связано с тем, что по таким поводам часто собираются вместе важные персоны, так что их жизненные линии вплетаются в этом месте в поток времени и пересекаются друг с другом. Представьте себе это в виде гордиева узла, который можно разрубить только из определённой по- зиции.

Меня пронизало дуновением холодка, потому что я невольно представила себе, что будет, если на этот раз узел не удастся разрубить. Я рефлекторно ухватилась за моё новенькое кольцо и прочнее надвинула его на палец. Оно казалось мне символом надежды. А надежда нам была поистине необходима. Очень многое могло сорваться, поскольку смертельная изощрённость, с которой до сих пор действовал Фицджон, не оставляла сомнений в том, что мы имеем дело с чудовищно умным и беззастенчивым противником. Сколько раз уже он опережал нас на один шаг. Нам никак нельзя было глупо полагаться на удачу или благоприятное стечение обстоятельств.

– Экипаж подан, – сказал Хосе и коротко погладил меня по голове: – Ты очень красивая, деточка.

Я почувствовала, как краснею. Это был первый – и предположительно единственный за целую вечность – комплимент, который я слышала из его уст.

– Спасибо, – ответила я осипшим голосом.

Я в последний раз поцеловала Себастьяно, и мы пустились в путь.

Карлтон-хаус представлял собой роскошное сооружение на Пэлл Мэлл – с протяжённой колоннадой, с могучим портиком в античном стиле, элегантной террасой и садом, примыкавшим к парку Сент-Джеймс. Для строительства этого дворца, как я знала со слов Ифи, Принни не жалел ни сил, ни средств, при том что его долги и без того уже были безбрежными. Сразу по прибытии я убедилась, что она нисколько не преувеличивала: более роскошной обстановки я, пожалуй, и не видела. Но до того, как я смогла подивиться на внутренние помещения с помпезными интерьерами, мне пришлось пережить собственное драматическое явление. Когда подъехал мой экипаж – а Хосе где-то раздобыл для меня поистине царственную карету, поблёскивающую чёрным лаком и влекомую четвёркой вороных, – то все прибывающие гости остановились вдоль Пэлл Мэлл, раскрыв глаза и рты. Лондонская аристократия представляла собой замкнутую, но оживлённую клику, где все знали всех, и приглашённые сегодня на вечер гости хотя бы раз уже видели меня. То, что, по слухам, якобы убитая карибская наследница внезапно вновь объявилась, да ещё и без предписанного приличиями сопровождения, тотчас обеспечило мне горячий интерес. Люди вокруг сдвигали головы и перешёптывались, и я делала всё, чтобы ещё усилить эффект.

Мой кучер, вежливый тип в ливрее, нёс за мной шлейф моей горностаевой мантии до самого портика, в то время как грум с важной миной придерживал под уздцы пританцовывающих лошадей. Поклонившись, кучер оставил меня у входа, и я с царственно поднятой головой поднялась по ступеням. В фойе лакей принял у меня мантию и проводил в огромный входной холл. На меня смотрели со всех сторон, но я держалась так, будто нормальнее всего на свете было явиться сюда без сопровождения. Я благосклонно здоровалась с людьми, имена которых ещё могла вспомнить.

– Лорд Рексем, – я кивнула расфранчённому охотнику за приданым, от которого Ифи когда-то предостерегала меня, и он ответил мне ошеломлённым поклоном.

Я увидела первые знакомые лица.

– О, мистер Рул. Надеюсь, дуэль не повлекла за собой тяжёлые последствия для вас. К сожалению, не смогу вас никому рекомендовать в качестве секунданта.

– Ми… миледи, – начал он заикаться, но я уже удалилась.

Зал приёмов имел величественные размеры и был перекрыт кассетным потолком. Обрамлённый греческими колоннами и выложенный ценным мрамором, он прямо-таки убивал своим великолепием. В стенных нишах были выставлены всевозможные бронзовые скульптуры и мраморные бюсты, и казалось, что находишься в музее Античности. Но это было лишь начало. Лакей повёл меня через несколько помещений, которые сделали бы честь любому королю. Затем последовал восьмиугольный зал, увенчанный просторной круговой галереей, проходы скрывались здесь за красными бархатными занавесами, украшенными золотыми кистями. Далее последовало ещё одно великолепное помещение с синими шёлковыми обоями и масляными картинами на стенах, к нему примыкал зал с позолотой на шкафах, беломраморным камином и большими распашными дверями в сад, затем следовал розовый зал с колоссальной хрустальной люстрой, за ним ещё одно просторное помещение небесной голубизны с позолоченной лепниной на потолке, и наконец огромный зал с длинным фронтом окон в сторону парка. Кажется, это и был главный зал, потому что именно его я и видела в зеркале.