Сергей Барк - Дракон. Тихий Омут [СИ]

За неспешными думами мы подкатили к моему дому. Оборотень изредка поглядывал на меня в небольшое зеркало (неужели думает, что я сбегу). Вряд ли меня заподозрили. К тому же, Верн профессионал своего дела и наверняка скоро разыщет злоумышленника. К тому же, в распоряжении Департамента правопорядка находится масса заклинаний, которые наверняка смогут дать больше информации, чем один светлый эльф со слабым желудком… или мухи.

— Благодарю, — выбрался я из машины и направился к дому. Уже раскрыв дверь, почувствовал чье-то присутствие за спиной.

Оборотень смотрел на меня темными глазами.

Он был намного выше и широк в плечах, одет в стандартную серо-зеленую форму: просторные штаны, рубашка и жилет со множеством карманов.

— Вы что-то хотели? — Может, Верн дал дополнительные распоряжения на мой счет?

— Я бы не отказался зайти.

Его слова поставили меня в тупик.

— С какой целью, простите? — Неужели решил меня обыскать?

— Может, вы угостите меня чаем? — Круф внимательно рассматривал меня из-под полуопущенных век, а я не понимал, что ему от меня нужно.

— Чаем?

— Или сразу поднимемся наверх?

Когда смысл предложения наконец дошел до моего истерзанного сознания, я чуть не уронил челюсть!

— Всего доброго! — выпалил я и, резко шагнув за порог, хлопнул дверью перед носом обнаглевшей псины!

Да как он посмел, вот так предложить мне невесть что?! Мало того, что мы с ним абсолютно незнакомы (то, что я знаю всех жителей Омута в лицо, еще ничего не значило), так еще после этого пугающего убийства, о котором я пока не мог думать здраво — заявить такое!

Нет, ну что за бесцеремонный народ эти оборотни.

Шум машины слышался вдалеке, я прошел в кухню, выходившую единственным окном на лужайку перед домом. Так и есть, уехал.

Испуганное сердце забилось ровнее, я присел на стул и уставился в небо. Там, как и несколько минут назад, горел внимательный холодный глаз.

Полнолуние! Вот причина слетевших с катушек гормонов этого оборотня! Не удивлюсь, если и убийство связано с фазой Луны.

Оборотней я не подозревал, как, собственно, и никого другого, но существует множество других существ, чувствительных к лунной жизни, и, конечно, не стоит забывать о магическом значении ночной проказницы — Луна не только сводила с ума существ, но и усиливала заклинания.

И все же — сделать мне такое предложение! Возмутительно!

Негодование никак не желало утихомириться, ведь я никогда в жизни не давал повод усомниться в собственном благочестии! В свои семьдесят восемь лет я оставался чист, как первый снег в роще.

Никакие ухаживания и подарки появляющихся время от времени на горизонте поклонников не могли склонить меня к более близким отношениям. Не могу сказать, что светлые эльфы отличаются сдержанностью плотских желаний. Как и всякое существо, тем более прекрасное, эльфы наслаждаются жизнью во всем ее многообразии и обычно расстаются с девственностью в юном возрасте. Исключение составляют высокородные особы, чья невинность представляет политическое значение, впрочем, думаю, эта особенность относится ко всем расам и видам. Но поскольку я никогда не испытывал тяги стать с кем-нибудь ближе, то и смысла в таком интимном и сокровенном занятии не видел.

Не знаю, в чем здесь было дело. Возможно, немаловажную роль сыграло отсутствие подобных мне поблизости; темные же скорее вызывали озноб и предчувствие опасности, чем стремление приблизиться. Да и мама всегда говорила, что близость без любви не оставит ничего, кроме горечи и сожаления.

Но что за безумный день! Только сейчас я заметил, что руки мои заметно потряхивает, то ли от усталости, то ли от нервного перенапряжения. Уснуть сегодня мне вряд ли удастся.

«Два часа», — определил я, кинув очередной взгляд на небо. Что ж, завтра я никуда не собираюсь. В таком взвинченном состоянии от меня вряд ли будет толк. К тому же, завтра у меня урок с классом 1-С, но дракон не дождется от меня очередного позора.

Встав у окна, я проговорил простенькое заклинание, посылая весточку директору о том, что приболел. Вот уж дроу развлечется: эльф — и приболел. Больше я не стал объясняться, уверенный, что Нортон, будучи главой коммуны, обязательно узнает все до последнего слова о том, что произошло накануне вечером и сам догадается о причине моей отлучки. В том, что шеф Верн сообщит о моем невольном участии, сомневаться не приходилось.

Отдохну немного, наберусь сил, и тогда расставлю с недовылупком все точки над и…, а сегодня…

Я прошел в глубь тесной кухни, открыл деревянную дверцу верхнего шкафа. Здесь у нас… у меня хранятся настойки.

— Так, что тут? — На этикетке значилось «Клюквенная». Судя по году, трехлетней выдержки, а значит, в забористости оной я могу быть уверен.

Сунув бутылку под мышку, я поспешил к двери. Спрыгнул с порога, повернул за угол и направился в рощу, не замечая, как из темноты за мной наблюдает пара жадных глаз.

Могучие стволы дубов уходили ввысь пушистыми кронами. Освещенные серебряным светом листья мелко подрагивали от слабых прикосновений ветерка. Гиганты шептались о вечном, благоразумно держась друг от друга на почтительном расстоянии, давая крепким корням свободу.

Легко ступая по мягкой травке, я быстро приближался к своей цели, позволяя любопытным порывам подталкивать себя в спину.

— Да, я снова иду к ним, — отозвался я назойливому провожатому.

Ветер вокруг загудел сильнее, путая мои локоны и одергивая тунику.

— Тебе можно послушать, если обещаешь не разносить сплетни на всю округу.

Сильный порыв прямо из-под моих ног возмущенно хлопнул подолом.

— Конечно ты, — настаивал я. — Кто еще выбалтывает все мои секреты кому ни попадя?

К возмущенному спутнику присоединились гиганты.

— Я не считаю вас незнакомцами, — поспешил я заверить вековые деревья, прежде чем они обидятся на меня на ближайшую сотню лет. — Но почему, куда бы я ни пошел, ко мне пристают белки и птицы с вопросами о железном монстре, прячущемся у моего дома, журчат любопытные ручьи, выведывая сколько у меня классов и чем это мы занимаемся в огромном крытом коробе под названием школа? И кто рассказал северной сосне о том, что у меня на кухне сосновые стулья?

Вокруг всё затихло. Листья едва решались коснуться друг друга, напоминая испуганное насекомое, унявшее нетерпеливый стрекот крылышек, ветер вился вокруг лодыжек, не решаясь задать очередной вопрос в бесконечном списке.

— Ах, во всем виновато болото? — расслышал я гадкий навет. — Если болото далеко на юге и я редко там появляюсь, это не значит, что можно сваливать вину на несчастного затворника, — притворно рассерженным тоном заявил я, перехватив клюквенную настойку покрепче.