Сергей Барк - Вампир из Трансильвании [СИ]

— Значит, я должна спуститься туда, — сглотнув, ответила я.

— И? Думаешь, он сделает пару глотков — кстати, в твоей сумасшедшей теории не было упоминания, какое количество крови потребуется — и отпустит? — Лала смотрела на меня как на свихнувшуюся. — Саша, если ты туда спустишься, он сначала убьёт тебя, а затем выкачает досуха. А после, если по какой-то невероятной случайности он всё же очнётся, то отвернёт голову мне.

— Почему?

— Потому что, если ты действительно стала для него… особенной, а я позволила ему убить тебя собственными руками… Поверь, по сравнению с моей смертью твоя покажется просто блаженством. Но я давно не боюсь смерти. Я ни за что не собираюсь смотреть ему в глаза, если он всё же сумеет прийти в себя и поймёт, что сам лишил жизни единственное существо, с которым, кажется, сошёлся за долгие столетия беспросветного одиночества. Я не вынесу, — тихо закончила Лала, и в ее глазах мелькнули слёзы, которых я совсем не ожидала.

— Я, — мне понадобился глубокий вдох, чтобы продолжить этот выворачивающий наизнанку душу разговор, — не спрашиваю твоего позволения, — мои слова должны были звучать уверенно и непоколебимо, но я будто просила прощение за сказанное.

Не слова, но тон. Я почти шептала. Мне было жаль Лалу. Понятия не имею, что именно имеет в виду вампирша и как относится к Владу, но мне было невыносимо видеть эту боль. Такую же искреннюю, как и та, что раздирала в этот миг моё собственное сердце.

— Ты умрёшь там. У тебя нет ни единого шанса, — Лала не собиралась меня останавливать, вдруг поняла я. — Твой воображаемый путь к спасению ничего не стоит. Ты пытаешься выдать желаемое за действительность.

Я хотела возразить, но вдруг осеклась, понимая, что она не хочет мне зла, а говорит откровенно. И, скорее всего, она совершенно права. В этот момент меня бы устроила любая — пусть самая иллюзорная — возможность вызволить Влада из этой глухой могилы. Вместо того, чтобы сочинять новые аргументы, стараясь переубедить вампиршу, я просто кивнула.

— Ты права. Наверняка права. Но я не могу бросить его там, — я смотрела на Лалу в упор. — Я знала, что не смогу отказаться от Влада, стоило увидеть его тем вечером в кабинете. Я знала об этом на следующий день, и день, который прожила после. И все следующие дни. Или вместе, или… — договорить я не смогла, понимая, что обменяю собственную жизнь даже не на возможность выручить Влада из глухого колодца, а на крошечное мгновение, чтобы снова увидеть его лицо. Каким бы пугающим и незнакомым оно ни было. — Пожалуйста, не мешай мне.

Говорят, что тишина — это отсутствие всякого звука, но в этот момент я поняла, что тишина — это возможность слышать то, что не слышишь в мире, наполненном всевозможной вознёй и суетой. Можно наконец отчётливо услышать свой внутренний голос, а может, даже чужие мысли.

— Не буду, — просто ответила Лала. — Теперь я вижу, что ты похожа на Анну не только лицом.

Сколько же раз я слышала это имя. И ревновала. Заверения Влада в том, что он позволяет остаться рядом не потому, что я напоминаю его подругу были мною услышаны. Но могла ли я принять эту истину без единой тени сомнения? И почему имя подруги всплывало так часто, если у него была жена?

Насколько я успела понять, обе принадлежали к далёкому прошлому Влада. С обеими — не важно, были они живы или нет, мне приходилось его делить. Пожалуй, стоило разобраться в этой истории до того, как я поставлю жирную точку в своей собственной.

— Лала, — вампирша смотрела на меня не отрываясь, — прежде, чем я спущусь туда, я хочу попросить тебя рассказать, кем были Юлиана и Анна. Кем они были для него.

«Кому принадлежало его сердце?», «кому я должна была завидовать, лишаясь последней капли крови?»

Не все вопросы я смогла произнести вслух, но, кажется, Лала поняла суть моей просьбы.

— Я расскажу. Расскажу тебе всё, — решительнее добавила она. — Влад бы убил меня за это. Но ты заслуживаешь знать.

Сердце сжалось от тоски, предвещавшей боль, о масштабах которой я не могла и помыслить.

Не знаю, попросила бы я Лалу рассказать правду, зная заранее, что мне предстоит услышать.

Влад. Прости, что узнала.

— Влад, — начала Лала, заставив меня внутренне подобраться в ожидании того, что я должна была услышать, — всегда был хорошим мальчиком, — грубость и холод лица вампирши вдруг отекли словно мягкий воск свечи, делая Лалу не похожей на саму себя. — Не таким эгоистичным и себялюбивым, как его старший брат, и не таким мелочным и завистливым, как младший. Он всегда был «золотой серединой» — так часто называла его наша кормилица. Не будь он тем, кем был, смог бы, наверное, прожить счастливую жизнь с Анной. Ты хочешь знать, кем была Анна? — Лала посмотрела на меня, но, кажется, видела на моём месте кого-то совершенно другого. — Она была никем. Просто нашей с Владом погодкой, жившей двумя улицами выше в крошечном домике подмастерья мельника.

Детворой мы часто играли вместе, ватагой носясь по улице и гомоня так, что к вечеру у дверей дома собиралась пара-тройка недовольных мамаш, желавших выразить претензии и получить гроши за побитые горшки и украденные яблоки. Чудесные годы беззаботной юности. Но время шло, и мы взрослели.

Пятнадцатое столетие Валахии оказалось страшным временем, в котором всем нам не посчастливилось родиться. Крошечная страна, граничившая тогда с Трансильванией, постоянно испытывала давление более сильных соседей. Бояре стремились отобрать власть у отца Влада, разодрав и без того крошечный ошмёток в центре Европы на жалкие клочки, и, словно бы этого было недостаточно, турецкий султан продолжал наступление с Балкан на румынские земли.

Валахия была слишком ничтожной, чтобы оказать достойное сопротивление тогда недавним завоевателям Константинополя, и потому стала одной из турецких провинций. Отцу Влада удалось сохранить за собой власть при условии выплат регулярных даней и признания власти султана. Но наши земли были исконно православными, и мусульманская вера, со скрипом прокатившаяся по улицам Сигишоары, заставила многих роптать. Когда стали появляться вероотступники, отец Влада вступил в тайный орден Дракона, видевшего своей целью защиту правоверных. Мухаммед Второй имел собственные уши везде, иначе бы не сумел занять то место, которое занял. Он прознал о подпольном сопротивлении нового «верноподданного» и пригласил в Турцию вместе с сыновьями.

Лала замолчала, вдруг побледнев.

— Помню, как испугалась, когда обратно отец привез только старшего — Мирчи. Влад и Раду остались заложниками султана. Позже, когда поползли слухи о случившемся в Турции, я узнала, что их убьют, если отец выступит против турок.