Сергей Барк - Дракон. Второй шанс [СИ]

— А что ты ощущаешь сейчас? Я хотел сказать, сейчас ему тоже больно и он боится?

Все чувства напуганного и сбитого с толку омежки были для Алияса как на ладони, и он поступил с Гинтами так, как поступал с недавних пор с драко, оставшимися далеко в Нагорьях — солгал:

— Сейчас он спокойно спит.

На лице Гинтами, как и в его запахе, тут же проступило облегчение.

Алияс не любил врать, но однажды понял необходимость такого поступка — прежде чем раскрыть правду, надо соотнести силу существа, желающего знать, с грузом истины, который ляжет тому на плечи.

— Ты думаешь, его никто не тронет сегодня или завтра?

— Уверен, что нет. Скорее всего, те сборища, что мы видели, случаются только во время танцев. Это имеет смысл. Тогда незаметно, что некоторые альфы отсутствуют на площади.

— Точно, — часто закивал Гинтами.

— Скажи, ты узнал того омегу?

— Нет. Я и сам долго думал, кто бы это мог быть, но так ни до чего не догадался. Может, если бы я точнее понял, сколько ему лет, то это бы помогло, — расстроенно затараторил омега. — Он вроде бы молодой, старше меня на несколько лет, но, наверное, младше тебя. Получается, я должен бы знать его… — Гинтами нахмурился. — Нас меньше, и я мог бы забыть его имя, но не лицо. Хотя он был такой грязный, что, может, я просто не узнал его…

Он вздрогнул — картины перед глазами наполнялись новыми красками, стоило заговорить об этом.

— Не думай, Гинтами. Не надо, — отвлёк голос Алияса в тот же миг, как мысли Гинтами с невероятной скоростью понеслись в подземелья. — Сейчас ему ничего не грозит.

— Мы ведь уже совсем скоро поможем ему? Может быть, завтра? — пискнул Гинтами, с надеждой глядя на Алияса.

— Уже очень скоро.

— Конечно, нужно дождаться Диерта. Почему же его всё ещё нет? — горько вздохнул омега, не зная, куда деться от собственных волнений.

— Идём спать, Гинтами. Скоро отряд вернётся и тогда нам понадобятся силы.

— Да-да, конечно понадобятся. Идём, — словно очнулся тот, понимая, что им действительно полагается пребывать в постели — не ровен час, и кто-нибудь может обнаружить их или, того хуже, подслушать.

Гинтами взобрался на свою койку, надеясь, что скоро наступит утро и Диерт спасёт их всех, в то время как Алияс думал о том, что рассказывает запах измученного до смерти омеги. Чужая боль резала острием кинжала, словно страдающий выл в агонии за соседней стеной.

Чувствительный нюх стал проявляться почти сразу. Алияс пребывал в растерянности недолго. Стоило понять, как организован попавшийся им с Шайсом мир, как он сделал нужные выводы.

В своём мире он был невероятно силён и в этой реальности получил нечто, похожее на дар — чутьё, способное улавливать не только простейшие элементы запаха, отвечающие за притяжение двух полов друг к другу, но и возможность определять чужие эмоции и даже настроения на многие сотни, а может, и тысячи метров вокруг по тонким оттенкам аромата.

Чужие думы были полны алчности, похоти, задавленных желаний, печали, обиды, тоски — обо всём этом, как и о многом другом, Алиясу рассказывал запах, раскрывающий чёрные мысли существ, прикрывавшихся масками цивилизованности.

Своих пределов Алияс не знал: не было ни возможности, ни нужды проверить. Он определил, что в стенах убежища для его носа не существовало преград, что лежит за стенами Холделы — приходилось только догадываться.

Осваиваясь в убежище, Алиясу стало казаться, будто он замечает обрывки чужих страданий, уныло прицепившихся к одеждам некоторых альф. Это выглядело странным, но после первого же вечера на площади он ощутил тошнотворное зловоние ужаса и боли, сочившееся откуда-то с нижних уровней, со всей отчётливостью.

Чувствительность к запахам всё ещё росла и подойти к нужной двери удалось не сразу. Дверь оказалось заперта. С тех пор эльф ждал случая, чтобы проникнуть внутрь, и таковой выдался спустя неделю.

Алияс пожалел только о том, что Гинтами явился тому свидетелем. Если бы он так не торопился вниз, игнорируя всё вокруг… но сожалеть было поздно — время не вернёшь назад. Этот урок он усвоил.

Не испытывая ни малейшего желания пребывать в этом мире, Светлый собирался вернуться в Нагорья как можно скорее. Оставалось выяснить, что на самом деле происходит в Холделе и кто знает о её грязной изнанке.

С самого утра Гинтами пребывал в уверенности, что Диерт уже вернулся в Холделу и они ещё не виделись только потому, что альфа не захотел его будить.

Проходя ряды столов в Обеденной, омега никак не мог взять в толк, куда запропастился любимый, и только потратив на блуждание с подносом в руках добрые пятнадцать минут, наконец понял, что завтрак ему предстоит съесть в одиночестве.

Аппетита не было. От нервного напряжения кусок не лез в горло, уже не говоря о том, что тот омега, может, и вовсе мучается от голода.

За что бы не брался Гинтами, всё валилось из рук. Он дважды получил замечание от Старшего, пока наконец не был отправлен в санчасть. И не было ничего удивительного в том, что у омеги не оказалось температуры или других симптомов вируса.

— Вялость, апатия, нервозность… — перечислял доктор вслух. — Думаю, это временное снижение иммунитета от воздействия радиации. Рекомендуется покой в течение двух дней, — уже писал он на клочке бумаги, которую Гинтами незамедлительно отнёс Старшему, как того требовал Устав, перед тем, как отправиться обратно в свой барак и отдохнуть.

Лежать на собственной койке оказалось ещё хуже — больше ничего не отвлекало от страшной картины, разросшейся в его голове до катастрофических размеров.

Не выдержав давления пустых стен, он поднялся, чтобы вернуться в оранжерею. Пусть лучше Старший найдёт ему лёгкое занятие, но там он хотя бы будет окружён людьми и время до появления Диерта пройдёт быстрее.

Почему же альфа задерживался?.. А вдруг случилось что-то плохое?

В этот момент Гинтами как раз спускался со второй полки двухъярусной кровати. Ещё один повод для переживаний отвлёк всего на миг, но этого оказалось достаточно для того, чтобы схватить воздух вместо железной рамы. Не успев понять, что происходит, Гинтами полетел вниз…

— Гинтами, Гинтами, — собственное имя раздавалось словно издалека. — Гинтами…

Омега приоткрыл глаза, чувствуя горячую пульсацию в области виска.

— Гинтами! — воскликнул знакомый голос, и омегу вдруг подхватили под мышки и потянули вверх. — Как же ты умудрился, — причитал всё тот же голос. — Сейчас, подожди.

На миг всё стихло, и Гинтами, всё ещё не понимая, что происходит, блаженно затих на мягкой койке, куда его втащили силком.

— Я принесу аптечку, — голос принадлежал Тэжу. На некоторое время всё стихло, и Гинтами затих в блаженной тишине. Спустя недолгое время рядом снова раздались причитания.