Сергей Барк - Дракон. Северные нагорья [СИ]

— Со мной ведь что-то происходит?

— Все будет хорошо, золотце, — Шайс привлек похолодевшего от волнения супруга к груди. — Я буду любить тебя, даже если ты обрастёшь чешуей и отрастишь себе хвост.

— А потом отберу все твое золото, — закончил невеселую шутку эльф и уткнулся в родное плечо, надеясь спрятаться там хоть ненадолго.

— Лучше хвост.

Всю ночь светлого мучили кошмары.

Его крутило в бешеном вихре, перемалывая внутренности и вытягивая конечности. Носило над острыми пиками гор, морозило в туманах высоко над землей, пугало тьмой среди толстых кишок подземелий. Новые, едва знакомые лица, успевшие составить новый мир, мелькали бесконечным калейдоскопом презрительных взглядов, улыбок, печально сведенных бровей и надменно подернутых уголков рта — драконы; такие другие, непривычные, чуждые, инородные и такие… свои.

Мечась на шкурах, Алияс не замечал, как чутко следит за ним муж, как удерживает рядом с собой, убирает промокшую челку со лба, целует в горячий висок, шепчет глупые нежности.

Он подскочил на рассвете; пусть ярко-розовые ледяные лучи не были способны пробраться в нагретое нутро каменных монстров, но там, среди выедающей глаза сини, поднимался огненный шар.

— Золотце?

К эльфу постепенно возвращалось сознание. Грудь опадала все спокойнее, давая сбившемуся за ночь сердцу отдых.

— Шайс, — голос любимого звучал собранно и в тоже время отстраненно, словно в лапах дракона оказался незнакомец. — Жрец Наан будет сегодня на твоей схватке?

Неожиданный вопрос застал дракона врасплох.

— Как и все остальные жители Нагорья.

— И служители храма?

— Думаю, да.

Эльф отвел взгляд, словно мог прорезать толщи скальных образований, чтобы увидеть то, что он хотел.

— Отлично. Ты справишься с Ценриром один?

Чешуя на затылке вздыбилась. Черный долгим взглядом глядел на него, прежде чем произнести:

— Справлюсь.

Кончиками пальцев Алияс коснулся сведенных над переносицей бровей.

— Ты отпустишь меня?..

Времени было в обрез. Бой Шайса должен был начаться через пару часов и светлый сильно надеялся, что его не исключат из состязаний за неслыханное нарушение правил. Одним Духам известно, чем мужу, а может, и им двоим, грозит задуманная Алиясом выходка.

Сбитый с толку странными метаморфозами с собственным телом и сознанием, эльф сосредоточился на одной-единственной мысли — то, что случилось в храме, не случайно. Произнесенные им слова подарили бессмертие, иначе он не смог бы заключить договор с Хару. А это значило, что, возможно, он сможет подарить вечность драко… Если займет место жреца.

Узнав о том, что задумал супруг, Шайс долго молчал. Предположить, что невероятный ритуал может получиться у чужака, принадлежащего к другой расе, не имеющего никакого понятия о жизни вечного племени, представлялось наивысшей степенью сумасшествия. Но перед ним стоял его пара — самый невероятный эльф, которого Шайсу доводилось встречать. И уже не единожды дракон убеждался, что супруг таит множество сюрпризов, о многих из которых и сам не догадывается.

На ум приходил странный рассказ Нортона, поведанный многоуважаемым господином директором, когда, прижатый к стене подозрением в похищении, он признался в истинности своего повышенного внимания к скромной особе учителя истории…

Несомненно — Алияс особенный, и каким-то невероятным чудом он действительно сумел получить бессмертие, прочитав глупые строчки пустых торжественных речей.

Но если у него получится проделать то же самое с драко…

Дракона нельзя было упрекнуть в отсутствии храбрости, но даже у него дыбом вставала чешуя от возможных последствий, грозивших Нагорью неслыханными переменами. Впрочем, думать об этом было рано. Прежде всего нужно, во что бы это ни стало, помочь Алиясу — он займет место жреца и проведет ритуал. Поединок и разъярённых несоблюдением традиций соплеменников Шайс возьмет на себя. Посмеют ли те исключить его из борьбы за несоблюдение традиций?

Алияс несся на площадь к храму. Следующее, что он сделал после того, как поделился задуманным с мужем, это связался с Лорином. Тот уже немного пришел в себя после вчерашнего и даже не моргнул, когда эльф поделился с ним своим планом.

На улицах Верхнего города царила непривычная тишина. Город словно вымер — все давно отправились на арену, стараясь занять лучшие места.

Лорин и Хару застыли в отдалении, в тени высокой отвесной стены, тихо разговаривая о чем-то. Заметив приближение Алияса, они вышли навстречу. Оба были напряжены и никто не вспомнил про обмен любезностями. Застыв друг напротив друга, они ничего не сказали: им хватило и взглядов. Если у них получится… Если…

Думать об этом было мучительно. Хару и вовсе походил на бледную тень, его свободная рука, та, которую не сжимал дракон, едва заметно подрагивала.

— Поспешим, — нарушил молчание Лорин и они поторопились к высоким ступеням.

Тяжелые створки дверей подались с противным скрипом, заставив сердце эльфа сорваться в стаккато. Высокие, вязнущие в сизой дымке потолки нависали над головами чужаков, посмевших осквернить кощунственными надеждами сакральное место. Звонкое эхо билось о барабанные перепонки, оглушая и воспаляя чувства до предела. Будь здесь так же темно, как и вчера, Алияс наверняка бы споткнулся, запутавшись в собственных ногах и напряженных нервах, лишенный сильного плеча по правую сторону. Но сейчас магический свет проникал сквозь высокие узкие оконца сильнее, оставляя под ногами небольшие лужи мертвенно-бледного свечения. Мерзкая слизь избыточной влажности не скользила под ногами, давая гостям беспрепятственно преодолеть лабиринт соляных столбов.

Алияс шел впереди. За ним следовал Лорин, которому наверняка не раз довелось побывать в этих стенах. За руку он вел Хару — драко запрещалось переступать порог святой обители, и тот напряженно озирался вокруг, пугаясь эха шагов и редких капель, гулко спадающих с влажных минеральных наростов в невидимой глубине.

— Это здесь, — негромко произнес Лорин, стоило им очутиться в церемониальном зале.

Алияс осторожно, словно опасаясь, что в любую секунду из ниоткуда возникнет полчище разъяренных драконов и испепелит их пламенем из самой глубины тлеющего зоба, ступал по ледяным плитам, проникая в загнившее сердце Храма жизни. Взгляд был сосредоточен на заветной цели — алтарь. Он поднялся на постамент, провел рукой по бархатной поверхности.

— Ее здесь нет, — досада едко испортила певучий голос.

Жрец, по-видимому, не стал оставлять книгу без присмотра и убрал ее с глаз долой, несмотря на то, что заподозрить какого-нибудь дракона в святотатстве представлялось смехотворным! Потому сейчас, кроме трех ищущих душ, здесь не было никого.