Сергей Барк - Поймай судьбу за хвост! [СИ]

Притихнув, я неслышно опустил рюкзак на пороге, сунул в карман ключи, стараясь, чтобы они не звякнули. Обувь решил не снимать. Если в квартиру забрались воры, а у нас ведь немало интересного, то придется бежать, один я не справлюсь. Может, лучше сразу позвонить Ракешу?

А если это оставленный включенным телевизор, тогда я буду выглядеть дураком — перед Старшим я не мог этого допустить. Просто не мог.

Прокравшись дальше, я услышал доносившиеся звуки отчетливее… сдержанные стоны?

Неприятное предчувствие полоснуло по груди сильнее, чем минуту назад, когда показалось, что в квартиру проникли злоумышленники.

Ошибки не было — мой Старший был не один.

Я застыл в паре шагов у приоткрытой двери его комнаты, не решаясь заглянуть внутрь.

Тем, кто находился внутри, было хорошо… отвратительно хорошо. Я слышал высокое, уже знакомое утробное мурчание… Ларита. Тяжелый рык Ракеша рвался громом в промежутках между глухими ударами тел друг о друга.

Стало понятно, почему он не позвонил. Ракеш занимался гораздо более приятным времяпрепровождением, нежели переживания по поводу сфинкса-домохозяйки.

На глаза непрошено навернулись слезы. Сердце болезненно кольнуло.

Он и раньше при мне приводил в дом посторонних, но последний раз это было уже давно, и…

Что «и», Тагир? Что?

Утерев лапой слезы, я неслышно ушел в свою комнату. В висках стучало.

Никому не нужны мои оценки, не нужна моя учеба, и гулять я могу ночами сколько вздумается. А все потому… потому… потому что я никому не нужен. Никогда не был и не буду.

Глотая обиду, вспыхнувшую в душе ярким угольком, я повалился на постель, все ещё слыша доказательства собственной никчемности.

Утром в голове стоял вязкий туман, в душе пусто и муторно. Не сразу я припомнил случившееся накануне. На часах половина седьмого, а значит, Старший и его гостья еще спят.

Сегодня воскресенье и никакой нужды в раннем подъеме не было, но и лежать, вглядываясь в белый потолок, не хотелось. Погода стояла ненастная — наверняка вечером пойдет дождь.

Приняв душ, я почувствовал себя немного лучше.

Попытавшись собрать себя воедино, я достиг неплохих результатов — лить глупые наивные слезы больше не хотелось. Вспомнив о вчерашней слабости, я решил, что слишком многое себе позволил. Раскисать не было причин — моя жизнь и так лучше, чем у большинства воспитанников приюта.

Я — низший по статусу, взятый на должность домработника, мне сказали об этом сразу. Следует еще раз поблагодарить Мусалкаф и не позволять воображению брать верх над реальностью. Тем более выдумывать то, чего нет, а потом рыдать из-за собственных глупых фантазий.

Старший никогда не обещал мне большего, чем уже дал, образ в зеркале тоже краше не стал, так что никакого повода к лишним мыслям и расстройствам не существовало. Я просто напридумывал какое-то особое отношение бенгала к себе, впервые почувствовав чье-то внимание, приняв заботу за нечто большее. Дурак. Я — дурак.

Отругав себя со всей тщательностью и строгостью, я еще раз разложил собственные мысли по полочкам, прежде чем покинуть комнату.

На сковороде шкворчал бекон с глазуньей, как любил Старший. Я нарезал легкий салат с вареной курицей, уложил тонкие кусочки сыра на вытянутую тарелку с золотистой каймой, и, выключив конфорку, отправился в магазин за свежим молоком.

Ракешу нравилось только свежее, я читал это по его довольно прищуренным глазам, стоило принести ему стаканчик. Если же молоко застаивалось в холодильнике больше суток, он, как правило, отказывался от него совсем. Желая угодить, я каждое утро ходил за продуктами и покупал пол-литровую бутылку — на два стакана Старшему, утром и вечером, остальное же допивал сам или использовал в готовке. Омлет или блинчики — другое предпочтение моего кота.

Поймав себя на мысли, что снова зову его «моим», нахмурился и сделал себе замечание.

Неудивительно, что я приревновал его к кошке. Присвоил бенгала себе без основания и теперь снова недоволен собой. Он не мой — это я его.

Ракеш обеспечивает меня всем необходимым, интересуется, как дела, всегда говорит, чтобы в случае чего я обращался за помощью. Мне следует ценить внимание, но не искажать истину. Это забота о младшем подчиненном соклановце, не более того.

Купив молоко, я поспешил домой, собираясь накрыть на стол заранее. От вчерашнего на душе все еще скребли мышки, и всё, чего мне хотелось — испариться на день, чтобы все забыть и сделать вид будто ничего и не было. Конечно, ни Ракеш, ни Ларита не видели меня вчера, но я сам чувствовал себя провинившимся и не желал выдать свое состояние по неосторожности. Ракеш ведь мог спросить, а… а врать я не хочу. Чувствую, что либо душа наизнанку вывернется, либо признаюсь, и вызову собственной симпатией, не похожей на братскую любовь, презрение в моем… в Старшем. Поэтому лучше укрыться у себя и не показываться без нужды.

Отперев ключом дверь, я вошел в коридор и сразу уловил голоса, доносившиеся из кухни. Похоже, моему желанию не суждено сбыться — встреча неизбежна.

Я уже подошел к кухне и собирался завернуть за угол, но услышав слова Ракеша, остановился, как вкопанный.

— …не думал, что обзаведусь потомством так скоро.

— Я сама не ожидала, что так получится. Доктор говорил, что новые таблетки уберегут от любых последствий, — заметно нервничая, отвечала Ларита.

— Как же тогда так вышло?

— Нужно было сделать двухнедельный перерыв между приемом старого препарата и нового. Я проконсультировалась с врачом, могу ли в это время быть с кем-то, он заверил, что волноваться не о чем. Организм, подавленный долгим применением медикаментов, не восстановится так быстро, шанс забеременеть равняется нулю, — взволнованно делилась она. — Я и представить не могла, что такое возможно. Я же сидела на подавителях три года! Поверь, Ракши, я сама была в шоке, увидев вчера результат теста. Но это благословение Божественной, не иначе. Она закрепила наш союз ребенком! — В ее голосе зазвучали глубокие страстные нотки.

— То есть, я так понимаю, ты решила оставить ребенка? — Судя по напряженному голосу, возвышенных чувств Старший не разделял.

— Конечно! — возмутилась Ларита. — Кто я такая, чтобы противиться воле богов. Я сделала блистательную карьеру и теперь готова завести семью, не важно, поддержишь ты меня или нет, — холодно закончила она и на кухне раздалось шарканье когтей.

— Я не отказываюсь от отцовства. Но ответь, — Ракеш сделал паузу, словно слова давались ему с усилием. — Ты уверена, что он мой?

На секунду повисла тишина. Оставалось лишь догадываться, каким взглядом его одарила кошка.

— Я бы оскорбилась, — низко прошипела она, — если бы сама не была так поражена случившимся, потому спишу твой оскорбительный вопрос на растерянность. У меня не было никого другого последнее время, — твердо, с расстановкой продолжила она. — Я сейчас слишком занята на съемках, чтобы ввязываться в серьезные отношения. То, что у нас было, меня вполне устраивало. К тому же ты мне искренне нравишься, — смущено добавила кошка, мурлыкнув в конце. — Этот котенок твой, Ракеш.