Сергей Барк - Перламутровые крылья [СИ]

Яд Нагов, по мнению Ависов, мог обездвижить жертву, лишить на время чувствительности.

Птицы, несомненно, были правы, вот только они заблуждались, считая, что действие яда сводилось к одной-единственной цели. Точно так же заблуждались они, веря, что Наги располагают одним-единственным ядом.

В теле взрослого Нага находится до десяти мешочков отравы различного действия. Применение каждого было уникальным. Чем родовитее был Наг, тем большим количеством ядов он располагал.

При необходимости мы просто сокращали мышцу, овивавшую нужный мешок и заставляли секрет выделяться в канальца. Кусали жертву клыками, пуская вещество в кровоток. Именно это я собирался проделать в тот день с Тенери, отравив его забвением и заставив забыть о том ужасе, что он пережил.

Его сознание превратилось бы в чистый лист бумаги, заставив забыть о годах жизни.

Количество яда на определенный вес прямо пропорционально избавляло существо от некой части багажа воспоминаний. Я собирался стереть лишь последний год, выдумав историю, почему он остался один и куда делись его родители. Укрыв его в моем гнезде в Союзе, я бы навсегда отрезал птицу от прошлой жизни, завладев собственным наваждением целиком и полностью. Размягчённое химикатом сознание удачно поддается внушению.

Мне потребовалось бы совсем немного времени, чтобы подправить картину жизни Тенери. А затем…

Тенери вышел на балкон, рассыпая искры, словно упавшая на землю звезда. Перья затрепетали на ветру, волосы сбило набок. Он остановился в шаге от края. Я тенью следовал позади.

— Тенери, ты дождешься меня?

Он не шелохнулся. Слышал ли он меня вообще? Сумел ли сохранить разум после пережитого?

— Тенери! — снова позвал я, чувствуя, как подо мной осыпается карниз. Авис слегка повернул голову в сторону. — Тенери, умоляю, дождись!

Утренняя прохлада хозяйничала на утесе, крутясь вокруг двух изваяний.

Тенери отвернулся, снова глядя вдаль.

Времени на то, чтобы удержать его не было. Следовало немедленно возвращаться в Альянс, успеть раньше, чем по нашему следу выступит разведывательный отряд. Сроки я знал — я сам их устанавливал. Но что делать с ним?! Оставить его прикованным я не мог — птенец мог легко погибнуть раньше, просто перестав питаться.

Единственное, что оставалось — отпустить на волю.

С недавних пор я ненавидел это слово. Я не желал этой опасной и непредсказуемой «воли» для Тенери. Что случится с ним там, если он не станет ждать, не послушает меня… а ведь он не послушает. Я оккупант, преследователь и вторженец — он хорошо дал мне это понять на кладбище. Я Наг, ненавидимый Ависами, и им в том числе. В его глазах я убийца.

Сколько раз за эти дни я собирался поговорить с ним, попытаться объяснить то, что произошло… но каждый раз, видя ненависть, пылающую раскаленными углями в серых глазах, я понимал, что слушать меня он не станет. Никакие слова не пробьют стену ярости за гибель родных птиц… я и сам не стал бы слушать.

Тенери сделал маленький шаг, пальцы его ног достигли края. Я скользнул вперед, приблизившись вплотную. Перья коснулись груди, словно останавливая.

— Тенери… — Слов не было. Между нами пропасть, бОльшая, нежели тот океан, что разбивает земли на части, — Тенери.

Одним усилием воли я сжал нужный мешок с ядом, еще мгновенье — и сладковатый привкус забвения обволакивает острые клыки.

Золотящаяся на солнце шея стройно поднималась из лодочки изящной ключицы. Такой тонкий, что кажется, достаточно одного порыва ветра, чтобы сломить… но он держался пять дней, летя без устали.

Тенери…

Зубы входят легко, прокалывают нежную кожу. Яд растекается по венам, удаляя ненужный груз боли, стирая неудобные картины прошлого, избавляя от тоски, горечи и ярости.

Небо над головой проясняется, утренние облака тают, уступая место светлому лазуриту.

— Где я? — Он оборачивается, поднимая на меня растерянный взгляд.

— Ты далеко от дома, Тенери.

— Вы… — наморщив лоб, он пытается припомнить, откуда знает меня. — Вас зовут Роскарус, ведь так? — с облегчением выдыхает Тенери.

— Да, меня зовут Роскарус Деин Ган.

— А… почему я здесь? — Шумящая мелкой волной водная гладь окружает со всех сторон, приводя птенца в замешательство. — И где мои родители?

— Они доверили тебя мне. Теперь я о тебе забочусь.

Глубокая пара бороздок расчерчивает переносицу.

— Но ведь вы Наг, — скомкано лепечет он, явно чувствуя смущение за свои слова.

— Да, я Наг, но так получилось, Тенери. Обещаю, позже я все тебе объясню, но сейчас мы оба в опасности, и чтобы спасти нас, мне нужно уплыть. Ты меня понимаешь?

Проходит целая минута пока Авис находит силы неуверенно кивнуть — яд замедляет мыслительный процесс и делает птенца спокойным и покладистым, готовым верить.

— Ты должен дождаться меня. Я вернусь через пятнадцать солнц, и мы вместе продолжим путь, туда, где нас никто не найдет. Там мы сможем начать все с чистого листа.

Растерянность наполняет взгляд, но птенец и не думает перечить, внимая моим словам. Губы его слегка приоткрыты…

— Ты должен дождаться, Тенери, — серьезность звучит напряженными нотами. Маленький Авис кивает тверже, проникаясь ко мне все большим доверием. — Оставайся здесь и никуда не улетай. Внизу ты найдешь запасы мяса и источник пресной воды. Ты в абсолютной безопасности.

Тенери снова кивает — пауза становится почти незаметной.

— Хорошо. — Я подхожу к обрыву и, бросив последний взгляд на мальчишку, ныряю в бурлящую внизу пену…

Это было бы замечательно. Тенери бы дождался меня, и мы бы отправились в Дальние Земли вместе…

Едва уловимые всполохи акации касаются обоняния, пока мы неподвижно стоим над пропастью.

— Я не хотел смерти твоей семьи. — Ветер уносит слова, безжалостно топя их в гуле шепчущих океанов. — Решение о казни принял Саммун Птах. Никто бы не спас вас, и моих сил не хватило…

Может, мне только показалось, но острые плечи вздрогнули.

Родной дядя лично подписал бумагу о казни. Сделал он это по наущению Дота, ссылавшегося на заговор. На самом деле он стремился убрать неудобного члена оппозиции, голос которого в последнее время звучал в Верховном Гнезде все громче и, что было самым опасным, к нему прислушивались все чаще.

Тенери больше не шелохнулся.

Все тщетно. Слова не помогут. А больше у меня в запасе не было ничего.

Подняв руку, я помедлил над его угловатым плечом, не решаясь притронуться.

— Тенери, я…

Пальцы коснулись кожи, птенец вздрогнул… и расправив крылья одним мощным движением, сорвался вниз, оставляя меня позади.

— Я найду тебя, — дал я клятву, которую исполню чего бы мне это не стоило.