Сергей Барк - Перламутровые крылья [СИ]

Тенери пораздумывал над моими словами, а затем заерзал — снова хотел что-то спросить.

— А у тебя тоже так бывает?

Разговор нравился мне все меньше. Трудно поститься, когда перед носом машут аппетитным кусочком слабо прожаренной тушки.

— Увы.

— И ты тоже справляешься днем?

— Тенери, давай с-с-спать, — решил прекратить я собственную экзекуцию.

Всего лишь на миг на юношеском лице мелькнула обида.

— И правда, поздно… я согрелся и, пожалуй, пойду.

Тенери соскользнул с моего хвоста и, опираясь о стену, ушел в противоположный угол пещеры.

Кажется, я задел его, отказав в откровенном разговоре.

Мне пришлось утвердиться в подозрении уже на следующий день, когда Тенери ни разу ничего не спросил и не приближался ко мне в течение всего дня. Невразумительно что-то мычал на мои слова или отделывался односложными ответами.

На следующий день все повторилось…

Было совершенно очевидно, что Авису требовался друг и отец, с которыми он мог бы обсудить насущные вопросы. И он абсолютно не виноват в том, что воспоминания о сложном периоде испарились навсегда, оставляя подростка в полной изоляции. А я, единственный, с кем он может поговорить, отказал ему в этом только потому, что тема была для меня не удобна. Но ведь Авис в этом нисколько не виноват. Только я.

— Тенери, — заговорил я с ним вечером третьего дня, как только услышал, что птенец затих на своем ложе, — я не хотел тебя обидеть. Прос-сти. Прос-сто я чувс-с-ствую с-себя не в с-своей тарелке, — это была чистая правда. — Ты Авис-с, я Наг. Потомс-ства у меня никогда не было…

— Со мной не нужно обращаться, как с ребенком, — оборвал резкий голос.

— Ты прав, — поспешил я согласиться с несмышленышем. — Ес-сли ты прос-стишь меня, я отвечу на вс-се твои вопрос-с-сы по мере с-сил.

— Только правду?

— Конечно.

— Обещаешь?

— Да.

Тенери обдумывал мои слова, а я не торопил его.

— Значит, — неуверенно начал он, — с тобой бывает тоже самое, что и со мной?

Я все же надеялся, что он не станет возвращаться к этой теме, но, видимо, я слишком мало знал Тенери. Мальчишка оказался настырным.

— Да, Тенери. Нес-с-мотря на то, что мы принадлежим к раз-с-зным видам, в этом наш-ши организмы похожи.

— А… а как это происходит? В смысле, я понимаю, конечно, но… где у тебя этот орган? Я спрашиваю тебя как мужчина мужчину, — взвинчено закончил он.

Я сам во всем виноват…

— Он находится в облас-сти паха, как и у тебя, только с-с-спрятан за чеш-шуей.

Ответом мне было многозначительное молчание. Пока Тенери медлил с допросом, я с удивлением обнаружил, что разговор не оставил меня безразличным.

— А как же ночью?

— Что ты имееш-шь в виду?

— Ну, когда у тебя такие же сны, как и у меня… ведь они есть? — по напряжению, открыто сквозившему в последнем вопросе, я понял, что птенец отчаянно нуждается в положительном ответе.

— Ес-с-сть… Определенная мыш-шца напрягаетс-ся, увеличиваетс-ся в раз-змере и выс-ступает наружу, поднимая щит из чеш-шуек.

— И не больно? — после паузы спросил Тенери.

— Нет. Это ес-стес-ственное движение организма.

— А мне иногда почти больно. Когда пытаюсь сдерживаться и ни о чем не думать. После, внизу все тянет.

— С-с-сдерживаться не нужно. Я уже говорил, что в этом нет ничего пос-стыдного.

— Совсем ничего? — тихо уточнил птенчик из своего угла.

— С-с-совсем.

— И даже сейчас?

— С-с-ейчас?

— Ну, мне и сейчас тоже хочется, — просто ответил Тенери и затих.

Я сглотнул. Похоже, боги все же наказывают меня за прошлые грехи…

Скажи я сейчас что-нибудь не так, и он снова обидится, а может, и вовсе замкнется, решив, что мои прошлые слова ничего не стоят.

— С-с-сейчас тоже не с-стыдно. Ты можешь выбратьс-ся наружу или я могу немного проветритьс-ся.

— Не надо. Я сам.

Тенери резво подскочил и неуклюже поспешил выбраться наружу, спотыкаясь и чуть не падая, скользя на мелких камушках.

Снаружи трещали неугомонные сверчки, а Тенери все не возвращался, заставляя беспокоиться. Удерживать себя на месте становилось все сложнее. Поборовшись с собой до последнего, убеждая, что парню нужно время и немного пространства, я выбрался наружу.

Потеря нашлась совсем близко. Тенери взгромоздился на один из уступов и хмуро глядел на луну.

— Вс-се в порядке? — осторожно спросил я, скользнув птенчику за спину.

— Да, — резко рыкнул он в ответ, сведя брови на переносице поуже.

— Что с-с-случилось?

— Ничего, — так же агрессивно отозвался он и отвернул лицо в другую сторону, чтобы я не мог рассмотреть, что именно он скрывает.

Реакция Ависа оставалась загадкой. Кажется, еще минуту назад все было в полном порядке… Что могло произойти?

— Тенери, мне жаль, что, с-сам того не желая, я с-снова умудрился тебя чем-то задеть.

— Если я тебе настолько неприятен, так и скажи! Не нужно отсылать меня подальше или сбегать самому!

От его слов я опешил, не понимая, как Тенери мог такое подумать.

— Я не отс-сылал тебя подальше и не с-стану с-сбегать. Единственное, о чем я пекус-сь, это о том, чтобы ты чувствовал с-себя с-счастливым. Говорить, что ты мне неприятен, просто смешно. Разве я когда-нибудь давал тебе повод?

Я положил руку на его плечо, надеясь, что мои слова не пройдут мимо его ушей.

— Вернемс-ся в пещеру? Ночью здесь не безопас-сно.

Я не лукавил. В можжевеловом редколесье, ниже, в предгорье, обитали дикие звери. Среднего размера, не очень поворотливые, но достаточно сильные, они никогда не взбирались на скалы, но ведь это не значило, что они не могли. Рисковать я не собирался.

— Я еще посижу здесь, — отозвался Тенери себе под нос, все так же заглядываясь звездным небом.

— Ты не против, если я тоже пос-сижу здесь немного?

«Побуду рядом с тобой?»

Авис нарочито безразлично передернул плечами.

Пока птенчик думал о своем, теряясь в мириадах рассеянных над головой созвездий, я любовался дикой жемчужиной моего, только моего пространства.

Бронзовый загар больше не был похож на рваные ожоги на облезшей коже. Темное одеяние отливало ровным бликом вдоль горбинки носа, оставило росчерк на скуле, лоснилось вдоль ключицы, робко касалось плеча.

«Ты прекрасен.»

Крылья трепетали тихим шёпотом позади, мерцая притягательней далеких холодных звезд.

— Ты замерз-с?

— Немного, — Тенери огладил покрытые гусиной кожей руки. Похоже, Авис и не думал возвращаться в укрытие пещеры.

Покачав головой, я обвил хвост вокруг подобравшего колени мальчишки. Едва мы соприкоснулись, он вздрогнул, но не отверг меня.

Через полчаса птах, уютно устроившись в тепле, уснул. Я аккуратно поднял его на руки и направился в убежище.