Сергей Барк - Каста [СИ]

Праздник разгорается с развесёлой музыкой. Люди едят и пьют, рассказывают друг другу байки и гогочут заливисто. Залихватские па молодых альф привлекают омег, стыдливо посматривающих в сторону будущих женихов.

Рядом сидит Виро, и оба они выслушивают поздравления, льющиеся словно из рога изобилия. Лето улыбается и кивает. Поднимается, чтобы принять дары для своей новой семьи, но все его мысли сосредоточены на Хюреме. Он поглядывает в ту сторону, где ощущает омегу.

Вот поднимается Виро, чтобы позвать Хюрема, и по выражению лица новоиспечённого супруга, Лето с облегчением понимает, что тот не станет портить никому жизнь. Виро уходит, оставляя Лето самостоятельно справляться с разгорячёнными праздником гостями.

В один из моментов он обращает внимание на первых перебравших. Ещё не так поздно, но праздник Касты вкупе со свадьбой уже сделали своё дело. Ему и самому бы не мешало пить меньше — голова кружится, хотя он не успел осушить и третьего кубка.

Словно из-за тонкой стены падающей воды, Лето наблюдает за оседающими на стулья и землю фигурами. Слуха достигают отдельные фразы, слова, но смысла они не имеют. Лето становится всё хуже и хуже, пока сознание наконец не гаснет…

— Почему остановился? — спросил подбежавший Хюрем, заметив, что Лето больше не следует за ним. — Плохо? Воды?

— Что случилось, Хюрем? — потребовал Лето. — Что произошло на празднике? Откуда кровь?

Голос альфы настойчив, но сейчас Хюрем думает только о том, чтобы постараться уйти как можно дальше.

— Об этом не время говорить. Нам нужно бежать. Я объясню тебе всё позже. Идём, — Хюрем сделал шаг, надеясь увлечь за собой Лето, но тот не шелохнулся.

— Расскажи сейчас. Может, раджанам нужна помощь, а мы сбегаем, — вспомнив о случившемся, Лето отчётливо понимал, что братьям, оставшимся в анаке, должно быть, приходится туго.

— Им не нужна помощь, — произнёс Хюрем, и Лето уловил напряжение, которое омега пытался подавить изо всех сил.

— Почему?

Хюрем видел, что Лето уже принял решение и не сойдёт с места, пока не узнает, что хочет. Бежать от опасности и бросать своих на произвол судьбы было не по нему, и потому Лето нужны были веские доводы, чтобы заставить идти. Похоже, Хюрему придётся всё рассказать, пусть бы он и предпочёл сделать это позже, и уж тем более не посреди поля, где они на виду.

— Они все мертвы, — решившись, произнёс Хюрем.

Лето не понравились слова омеги, они были слишком страшными, чтобы принять их.

— Ты не можешь этого знать, — сжал он кулаки, неодобрительно посмотрев на омегу. — Возможно, именно сейчас они сражаются. Даже если многие погибли, это не повод поворачиваться спиной и спасаться бегством.

— Никакого сражения не было, Лето. Всех отравили во время застолья. Тех, кто не умерли от яда ночью, а таких были единицы, умертвили сразу же.

Лето слышал, но беспощадные слова Хюрема никак не достигали сердца, продолжавшего стучать надеждой.

— Это невозможно, — повёл подбородком альфа и нахмурился. — Убить столько раджанов никому не под силу. Да и городские должны были им помогать, когда случилась беда. Мы должны вернуться, — рассуждая уже тише, он поднял взгляд. — Хотя бы для того, что помочь тем, кто засел в анаке и держит оборону. Нужно помочь отцу и Карафе. Они уже наверняка придумали, как продержаться в ожидании подкрепления, — Лето развернулся и успел сделать несколько шагов, норовя как можно быстрее вернуться в Барабат, когда его настигли слова Хюрема:

— Ты не слышишь меня, Лето? От яда не запрешь дверей и не укроешься за стенами, какими бы толстыми они ни были. Городские тоже пострадали. Все, кто пил вино вне своего дома этой ночью. Остальные должны были уцелеть, но как много, ты думаешь, было тех, кто не гулял в эту ночь по тавернам? Дети, старики и беременные омеги? Если они не будут бунтовать, им ничего не грозит. Все раджаны пили казённое вино и всё оно было отравлено, — бросил Хюрем. — Подкрепления ждать неоткуда. То, что случилось в Барабате, произошло по всей империи. Везде, где стоят гарнизоны Касты. Твой отец и старший субедар, — Хюрем споткнулся, — мертвы.

— Ты лжёшь! — в груди у Лето запекло. — Этого не может быть!

— Я видел их тела своими глазами.

Лето вытаращился на Хюрема так, словно тот посмел произнести ужасающую ложь, которую только можно было вообразить. Но чем больше он смотрел, тем отчётливее видел сумрачный взгляд омеги — Хюрем не лгал. Лето почувствовал, как в груди останавливается сердце.

Внезапная слабость нахлынула исподволь и Лето рухнул на колени, закрывая лицо руками, как делал в глубоком детстве; в том возрасте, когда он был ещё слишком мал и не мог сдержать душевной боли, но уже понимал, что альфе не следует открыто демонстрировать слабость.

Сейчас он чувствовал агонию, будто только что сам увидел тела двух самых дорогих людей, сопровождавших его по жизни с тех самых пор, как он себя помнил. Он только что узнал, что оба его отца убиты.

Мысли загудели, разбежались в стороны, чувства накатывали одно за другим, мешая сосредоточиться. Собраться не удавалось. Смерть близких оказалась сокрушительным ударом, который Лето никогда всерьёз не надеялся пережить. Он понимал, что однажды родные уйдут, как ушёл папа, когда он был ещё мал, но это должно было случиться ещё не скоро. Совсем не скоро.

— Кто-нибудь должен был выжить, — почти проскулил Лето, не чувствуя себя в этот момент славным воином-раджаном, и посмотрел на Хюрема с последним проблеском надежды.

— Прости.

Беспощадность одного-единственного слова, до краёв наполненного жалостью, стала последним ударом.

Слёзы скользнули по щекам Лето.

Глядя на альфу, Хюрем погрузился в незнакомую растерянность. Неведомое прежде чувство всколыхнулось в груди. Желание упасть рядом и обнять Лето было нестерпимым, но Хюрем раздавил душивший порыв. И почему он так поступил, омега прекрасно знал, ведь это он был повинен в смерти тех, кто был дорог Лето. Он проткнул их тела, пусть они были обречены.

Хюрем не сожалел об отнятых жизнях, только о том, что он, отчасти, стал причиной горя, раздиравшего его пару на части. Если бы он мог, то предпочёл бы этого не видеть, слишком тяжким оказалось зрелище.

Излив часть своего горя, Лето затих. Ему не стало лучше и не стало легче, слёзы не могли вернуть ему потерянное. Пока боль сменялась скорбью, разрывая рану посреди груди, почти в том самом месте, где однажды Лето ударила стрела, он ощутил гнев и желание причинить ответную боль тем, кто посмел напасть на его близких.

— Кто-то мог спастись, — произнёс он, упрямо поднимаясь на непослушных ногах, — говоря это, Лето не сомневался в словах Хюрема, но им двигало желание найти причину повернуть обратно в Барабат.