Сергей Барк - Гладиатор [СИ]

Он уже ничего не соображал, а тупо повторял слова за кем-то, пока чьи-то сильные руки не подняли его с колен и развернули.

Далат.

Альфа бережно придерживал трусившегося омегу, который от страха был ни жив, ни мертв.

Его руки опустились ниже, и он развязал широкий кушак, позволив наряду распасться тяжелыми складками вокруг.

— Не бойся, — ласково сказал Далат. — Смотри только на меня.

Офиару словно под гипнозом уставился в глаза любимого, и чуть заметно кивнул. Тогда, альфа поднял крошечное тельце и понес на ложе, войдя в круг тех десятерых, что должны были засвидетельствовать соблюдение обычая.

Вдруг, с наружи раздался шум, голоса, крики.

Далат обернулся к двери все так же прижимая к себе Офиару.

Тяжелые массивные створки распахнулись, ударившись о стену.

— А-НУ-ОТ-ПУ-СТИ-МО-Е-ГО-СЫНА-НЕМЕДЛЕННО!!!

В дверном проеме, широко упершись в створки и тяжело дыша, стояла точная копия Офиару немногим за тридцать лет.

— Я сказал, отпусти его! — Далат опешил, ему еще никогда не смел указывать ни один омега. Глаза герцога Оринга горели убийством. Длинные, светлые, как у Офиару, волосы растрепались, лицо угрожающе опущено… Почему то, когда его пара описывал отца, Далат представлял тихого, покорного судьбе омегу, но совсем не такую фурию.

— Папа, я…

— Молчать!

Офиару притих, готовый разрыдаться.

— А не скучный тебе достался омега, мне давно не было так весело, — как всегда некстати начал Торциус, стоявший от друга по правую руку. — Глядишь я даже не… — он осекся и замолчал.

Из-за спины герцога Оринга высунулась другая голова.

— Ой, пап, ну скоро там, есть хочется…

— АДАЛЬВАЛЬД! — не поворачиваясь, заткнул темноволосого мальчишку Оринг. Тот фыркнул, но больше не сказал ни слова.

Подросток был невысокого роста, и несмотря на то, что волосы его были темного, почти черного цвета, как и глаза, Далат без труда узнал в нем брата Офиару. Видимо, от второго брака. Запахи всех троих были чем-то схожи, и пусть ни один не был таким притягательным как у его пары, что-то родное между ними все же чувствовалось…

— Вероятно, я имею честь лицезреть перед собой герцога Оринга, — громко спросил Далат.

— Его самого, — в том же тоне ответил омега, никак не отреагировав на власть, пропитывающую голос альфы.

— Искренне рад, что вы успели на нашу церемонию бракосочетания. Офиару будет счастлив разделить праздник с родственниками.

— Офиару, — прошипел Оринг, отчего омежка в руках альфы сжался так сильно, что вполне бы уместился в одной руке, — самовольно ушел из дома, и я не помню, чтобы давал разрешение на этот брак!

— Думаю, вы уже почувствовали, что сама природа дала нам благословение, — парировал генерал, намекая на запах, который сильно изменился с последней встречи отца и сына, и конечно, это не могло остаться незамеченным.

— Я носил его под сердцем долгих девять месяцев, — слова давались герцогу с трудом, он изо всех сил старался не сорваться на крик, — и теперь хочу, чтобы мой сын мне все объяснил! Вы считаете, я имею на это право?! — с вызовом спросил герцог.

— Пожалуйста, — тихонько прошептал Офиару.

Выбора не было.

— Конечно. Вы можете воспользоваться ближайшей комнатой.

С неохотой Далат выпустил из рук своего мальчика, и тот поспешил в указанном направлении, следом вошел папа и захлопнул дверь.

— Родной мой, — кинулся к сыну Оринг. — Ты в порядке?

— Да, пап, — всхлипнул омежка.

— Какого черта ты убежал!!! — раздалось сквозь массивные двери, и около получаса, собравшиеся в атриуме внимали словарному запасу герцога, которому позавидовали бы и портовые грузчики. Временами шум затихал и оставалось только догадываться, о чем они там шептались. А потом все и вовсе стихло.

— Думаешь, мне стоит пойти? — переживал за своего бедного супруга Далат.

— А? — растерянно переспросил Торциус, и Далат повторил вопрос неожиданно притихшему задире, который ни разу не прокомментировал уморительную сцену.

— Не стоит.

В этот момент двери распахнулись, выпуская обоих омег. Офиару был красный, как помидор, с заплаканными глазами, а герцог Оринг, казалось, наоборот успокоился.

— Что ж, — подошёл он к Далату, — если мой сын сделал выбор, то я приму его. Приношу извинения из-за прерванного торжества, но надеюсь, вы войдете в мое положение. Я не видел сына год! А теперь у него… муж.

Офиару глядел в пол, не смея поднять глаз.

— Конечно. Я понимаю.

— Тогда, думаю, стоит продолжить, — неожиданно вмешался Торциус. — Сейчас как раз очень важная церемония. Молодые должны продемонстрировать любовь друг к другу перед десятью свидетелями.

О, нет.

Офиару чуть не грохнулся в обморок, поняв, на что придется смотреть его папе… Омежка пошатнулся и Далат, стоявший рядом, сгреб мальчишку в охапку.

— Я немного знаком с вашими обычаями и, пожалуй, пропущу эту часть.

Сын благодарно уставился на папу, словно ему явился всепрощающий бог. Оринг всегда был достаточно проницателен, что уж говорить о том, что он читал своего сына, как открытую книгу, и понимал, как ему и без того будет тяжело справиться с чужеземными обычаями.

— В наших краях наблюдать за интимными отношениями супругов не принято.

— А я бы остался, — раскрыл рот темноволосый паренек.

— АД! — снова рявкнул отец, и они злобно уставились друг на друга.

— Конечно! Пусть малыш остаётся, все-таки должен присутствовать хотя бы один родственник Офиару, а то на нем лица от страха нет.

Это было правдой.

— Он еще слишком мал, — Оринг смерил взглядом Торциуса. — И если я не ошибаюсь, на данной церемонии могут присутствовать только альфы. С кем имею честь разговаривать… мы не знакомы? — омега прищурился.

Далат даже не успел раскрыть рот.

— Ой, где же мои манеры, меня зовут Тор, и я друг Далата. Приятно познакомиться, — растянул самую приятную из своих улыбок альфа. — И вы, несомненно правы, исключая те случаи, когда альф со стороны омеги не имеется.

Все, кто стояли в атриуме, молчали, не понимая, почему император не раскрыл своей личности, а болтает с каким-то оборзевшим омегой, словно какой-то простолюдин.

Герцог кивнул.

— И все же мой сын ещё слишком молод.

— У меня была уже течка, я взрослый.

Повисла тишина. Похоже, парню было плевать, что его окружала толпа альф, пусть и женатых.

— Как интересно! Расскажешь?

— Пааап, а чё этот старпер на меня так уставился?

— Ад! Прекрати грубить! — отчитывал омега сына, не замечая, как вытянулись лица окружающих, но Торциуса это, кажется, нисколько не заботило.

— Не такой уж я и старый. Мне всего тридцать шесть! — беззлобно возмутился император.