Сергей Барк - Демон [СИ]

Несмело я приблизился к порогу и выглянул наружу. Кроваво-красное небо потеряло яркие краски. Ослепительный шар, походивший на знакомое мне солнце, закатился почти целиком, оставляя взгляду обрамлённый огненными кудрями обод. Тартара погружалась в сумрак, когда я нашёл смелость переступить порог и встать рядом с господином Эйригом.

Мы двинулись прямиком через площадь, которую я так долго рассматривал вчера из окна.

После ужина, когда я вернулся в свою комнату, первое что я сделал, это раскрыл шторы занимаемой спальни, и передо мной тут же развернула свои витиеватые улочки Тартара. День в Навистрале только занимался и чудищ было не так уж много, но вполне достаточно, чтобы завладеть моим вниманием на следующие несколько часов.

Сейчас, ступая рядом с господином Эйригом, я взволнованно озирался вокруг, стараясь унять сердцебиение. Когда меня пугала очередная звериная физиономия, я только крепче сжимал кулаки, чтобы не вскрикнуть и не броситься наутёк.

Но я мало что замечал — моё внимание целиком и полностью было приковано к неведомым существам, спешившим по одним им ведомым делам. Собаки, то есть оборотни, уже казались не такими пугающими, хоть и порядком отталкивали. Ощущение усилилось, когда один оказался достаточно близко, чтобы я почувствовал запах немытой псины.

Куда интереснее казались разноцветные морды. Здесь были синие карлики, зелёные гиганты, краснощёкие толстяки с чешуйчатыми лбами и носами. В голубовато-бледных лицах я узнавал Содара, так что понял — ребята давно померли. Призраки тоже казались немного привычными.

Спустя некоторое время шествия нашей молчаливой процессии, возглавляемой господином, я пообвык, и задумался о других созданиях, тех, что ничем — или почти ничем — не отличались от людей.

Однажды, после того памятного ужина, я уже видел девушку с крыльями. В остальном крылатые не отличались от меня. За исключением тех, чьи крылья были покрыты перьями. Нос у таких походил на клюв, а уши висели до самых плеч.

Но встречались и такие, у которых мне никак не удавалось углядеть никаких особенностей, как бы внимательно я ни присматривался.

— Это люди? — тихонько спросил я, надеясь, что господин Эйриг услышит вопрос.

— Среди встреченных нами только двое.

— А кто же остальные?

— Колдуны, химеры, ведьмы, василиски. В этом мире многие создания способны менять облик по собственному усмотрению. Здесь не стоит полагаться на то, что видит глаз.

— На что же тогда?

Эйриг замедлился, давая мне сровнять шаг, и пошёл рядом.

— На чутьё.

— Чутьё?

— Шестое чувство или внутренний голос — так это называют в твоём мире. Навистральцы скорее чувствуют с кем имеют дело. Не буквально, конечно, но часто могут оценить, кто перед ними или следует ли опасаться незнакомца. В твоём случае это будет непросто. Ты — человек. Поэтому я советую тебе всегда быть настороже, если окажешься в Тартаре один.

— Что же мне здесь делать одному?

— Кто знает. Если останешься у меня, такая возможность вполне может возникнуть.

Внутри всё похолодело. Именно этого я и опасался. Значит, не ошибся.

Я снова окинул окружавший меня мир враждебным взглядом. Смогу ли я явиться сюда сам?

Небо совсем потемнело, превратившись в пурпурное, и на необъятном полотне я увидел искрившиеся начищенным серебром звёзды! Крупные, они усыпали небо и казались так близко, что если бы рядом были горы, я бы смог взобраться на самый верх и дотянуться до них.

— Красиво? — прозвучал голос над моим ухом, и я опомнился.

— Да. Очень. — Выглядеть ребёнком, дивящимся каждой мелочи, не хотелось, и я поспешил перевести разговор в новое русло: — А почему мы отправились за покупками ночью? Ведь в Тартаре сейчас ночь, верно?

— Да, но в Навистрале, и в Тартаре в том числе, тёмное время суток считается более, э… подходящим для некоторых существ.

— Для каких?

— Видишь ли, те кто способен вести ночной образ жизни считаются более развитыми особями, менее зависимыми от времени. Те, кто бодрствует только днём, как правило, примитивны. Поэтому днём в Тартаре такое столпотворение. После захода Радан три четверти жителей ложатся спать и на улицах становится свободнее. Гулять гораздо приятней, и ходить по лавкам тоже, — Эйриг подмигнул.

— О, как оно замысловато устроено, господин.

— Ты привыкнешь. К тому же, у тебя есть преимущество, ведь в своём мире в это время ты бодрствуешь.

— Верно, господин, — согласился я, но не мог не признать, что в темноте, пусть и не кромешной благодаря сиянию небесных камней, я чувствовал себя не очень уютно.

— Господин, — спросил я до того, как мы переступили порог одной из лавок, — вы сказали, что здесь, как и у нас, два светила. Но где же луна? Или что тут у них?

— Она здесь. Вон там, — указал Эйриг вдаль.

— Но я ничего не вижу. Даже звёзд.

— Верно, потому что там Увойра. По размерам она превосходит Радан трижды…

Я даже прищурился, а после, так ничего и не увидев, просто огляделся, полагая, что не туда смотрю.

— …а не видишь ты её, потому что она совершенно чёрная.

— Чёрная? — я снова посмотрел на лишённое звёзд пятно, куда с самого начала указывал Эйриг. — Разве так бывает?

— Конечно, ведь Увойра поглощает весь свет, который стремится к её поверхности.

Господин Эйриг вошёл в лавку, за ним последовал Содар, а я всё ещё не мог оторвать глаз от непроглядной черноты.

Бродить в густых сумерках оказалось довольно приятно, хоть и боязно. Но до нас совершенно никому не было дела, за исключением тех, с кем был знаком господин Эйриг. А знал он, оказывается, многих, то и дело склоняя в приветствии голову или снимая шляпу перед дамами.

Погода стояла прекрасная. Прохладно, но не слишком. Оказывается, в Тартаре свой круг завершала весна. Я заметил необычные деревья, напоминавшие пучки сросшихся тоненьких оголённых стволов. Лишённые ветвей и листьев, они больше всего походили на свечи, оранжево-жёлтые и горчично-красные. Некоторые из них венчали крошечные сферы, раздутые, как огромные капли росы.

Это я сумел разглядеть к середине нашей прогулки, когда наконец перестал трястись из-за каждой зубастой морды. Ещё я обратил внимание на то, что постройки — дома, лавки, лачуги — походили на наши. Только в моём мире всем нравились коробки. Ровные или вытянутые. Жители же Тартары обитали в жилищах всевозможных форм, и часто неправильных.

Они громоздились друг на друга, тулились стенами поплотнее, и не всегда было понятно, где кончался один дом и начинался следующий. Ничего похожего на гладко обтёсанный камень или мелкий обожжённый кирпич не было и в помине. Булыжники, всевозможных размеров громоздили фасады и садики; те, что поменьше поднимали заборы, мостили дорожки.