Андрей Колесник - Меч и плеть [СИ]

Армия тянулась и тянулась, великолепным живым мечом грозя подлому врагу. Впереди, на самом острие, под шелково реющими стягами выступало командование в сияющих на солнце драгоценных латах, словно сошедшее с великолепных гравюр. Копыта, несущих их жеребцов блистали серебром подков. Следом за ними не спеша ехали рыцари королевской армии. Плотно сомкнув ряды, кажучись сплошным потоком грозного вызова и богатства. Кони в прошитых яркими цветами попонах важно ступали в пыли. Сливались воедино золотые удила, наколенники, шлемы и щиты, блистали огнем рубинов и белизной жемчуга ножны сабель. Покачивались пышные плюмажи. То был парад невиданной и невообразимой роскоши, на которую были способны только представители зажиточных и могучих дворянских семей. С начищенных и выставляемых напоказ щитов глядели волки, вороны, медведи, черепа, львы, змеи, драконы, вепри, сказочные чудовища, фениксы, распятые, пронзенные люди, мечи, сжатые кулаки, звезды, полумесяцы и много еще всякого, что придумывала геральдическая традиция, дабы подчеркнуть уникальность рыцарского рода. Среди них, стремящихся выделится друг перед другом, почти не встречалось людей одетых в обыкновенные, добротные брони, кованные для простой и незатейливой рубки.

За рыцарями следовали отряды их Верных, выделяющиеся рослыми и могучими телесными конституциями. Этих отличала не роскошь, но богатое разнообразие оружия. Дальше, шагали бесконечные колонны рекрутов в красно-синих расцветках с пиками, алебардами, сулицами, протазанами, щитами и всем необходимым собственно для военного столкновения.

Армия тянулась издали вдаль, сквозь зелено-желтый горизонт и никак не заканчивалась. За пешими солдатами важно катились телеги. Настоящая тележная рать, груженная всем, что только можно было себе представить — от шатров и подбитых мехом (вдруг похолодает?) плащей, до бочонков с дорогущими марочными винами и сундуков с любимой посудой господ командующих. Армия телег, слуг, поваров и поварят, кухарок, маркитантов, художников, портных, наигрывающих на своих дудках музыкантов, комедиантов, пророков, предсказателей судьбы, и шлюх. Последних, путешествующих налегке, в кузовах повозок было столь много, что казалось, будто это резерв основных войск. Обоз был огромен. Армия шла побеждать.

— Ну-у-у, и что мы видим? — недоуменно спросил Уиллс Мисгерд, жестом отгоняя виночерпия. — Что это еще такое?

Королевская тень и предводитель Законодательного Собрания только-только приступили к подготовке общего плана действий, как вдруг к шатру явилась группа богато одетых рыцарей и передала им странный документ. По тому, как они держались с Клиггсом-старшим, можно было догадаться, что речь идет о каком-то общем деле. Затрагивающем между тем все войско.

— Петиция, — пояснил Сеанор Клиггс, подвигая бумагу в центр военной карты. — Прошение благородного сословия о милосердии.

— Благодарю, читать я умею. Не понимаю, вот это откуда? Нобилитет призывает проявить человеколюбие, присущий развитому братскому народу гуманизм и вспомнить о том, что Прародитель завещал чинить по справедливости, но помнить о любви. Эти самые Вольные вырезали несколько тысяч добропорядочных беонтов, а мы с ними о милости? Чего-то, я не разумею, Сеанор.

— Мой благородный собрат, — вкрадчиво обратился к нему Глава Собрания, всем телом демонстрируя дружелюбие. — Все просто. Собрание обеспокоено. Только-только мы добились столь выгодного для королевского двора решения о табачной монополии, как случилась данная конфронтация. И сейчас если мы просто раздавим повстанцев, вырежем их, оставив стервятникам да воронам… то кто станет работать на полях? Нам очень нужны рабочие руки. Бестигвальду нужны. Вольными они могут называть себя сколько угодно, но многие из них еще вчера служили нам. Отсюда, вполне законная просьба, не усердствовать по исходу дела. Бить, ранить, наводить устрашение. Но не убивать зазря, а все больше брать в плен. Проявить милосердие. Разве не о том взывает народ? А, что, как не воля народа, определяет государственный интерес?

— Понимаю, — хитро посмотрел на него Мисгерд. Ох уж этот Клиггс. Поискать нужно такого ловкача. И Короне услужит, закрепляясь на еще один срок над Собранием. И о себе не забывает. — Только и ты пойми, за всех и за каждого, среди господ рыцарей я ручаться не смогу.

Они стояли у стола, в окружении поверенных слуг, со значительными минами, в блеске своих военных нарядов и занимались по сути тем, ради чего пробились в командование. Решали вопросы. Клиггс, с его округлым сибаритским лицом, обладающим льстивой гибкостью, походил на раздобревшую лису. Напялившую кружевное жабо.

— В этой петиции ставили свои подписи многие из них. А у тех, кто не ставил, есть командующий, — широко улыбнулся он, намекая на своего брата. — Так как, дорогой друг? Вы желаете послужить на благо государства? — он сделал многозначительную паузу, а после спросил прямо: — За определенную ответную благодарность?

— Нет, — свиные глазки Мисгерда, способны были выразить любую эмоцию. Сейчас там было легкое негодование. — Вы предлагаете мне податься в торговлю? Мне главе королевской разведки?

— Главе королевской разведки не нужны деньги? И потом, никто ведь не говорит, чтобы вы саботировали военную акцию, отбирая у своих людей оружие. Пускай, просто проявят лояльность. Человеческое отношение к имуществу своих союзников. Ваш покровитель, все равно получит свое — Сотара никто щадить, не намерен.

— Хм. И сколько же, по-вашему, денег не нужно главе королевской разведки, за его участие в этом, я бы сказал, миротворческом акте?

Придерживающий позолоченный кувшин слуга, повинуясь движению пальца, плеснул в украшенную крупными изумрудами чашу золотистое вино. Уже третью по счету.

— Десять тысяч золотых орлов.

Месячное содержание половины офицерского корпуса королевской армии, вместе с их отрядами и слугами, с учетом питания, обмундирования и ряда дополнительных функций. Или цена участка плодородной земли, с двумя рыбными прудами и собственным лесом. Участка, при котором уже есть неплохой летний домик и село с трудолюбивыми батраками.

— Да, вы совершенно правы. Такие деньги мне, в самом деле, ни к чему, — поднося к губам кубок, заметил Филлес. Пока он пил, нарочито растягивая каждый глоток, Сеанор молча выжидал. Осушив чашу Мисгерд поставил ее на петицию и удовлетворенно взглянул на Клиггса блестящими от выпитого глазами: — Двадцать тысяч золотых. И ваша поддержка двух моих инициатив в Собрании.

Лицо у него покраснело, но на четкости мышления это не отразилось.

— Каких инициатив?

В переговоры внезапно вмешалась третья сторона. Появившись первым, адъютант в кермесовом мундире откинул полог ставки, впуская внутрь Шелбера Клиггса. И его многочисленную свиту. Мисгерд не сдержавшись, икнул, при виде этой удивительной когорты. Тренькающая на лютнях троица музыкантов; пятеро слуг в ливреях, с гребнями, платками, кувшином вина, складным стулом и некоторыми другими мелочами; двое молодых мальчиков-пажей. И четверо высоких красивых молодых людей в нарядной кремовой форме с золотыми ножнами. Венчающий процессию Шелбер, выглядел в своем духе. Полностью следовал обычному для себя бонтону — карминного цвета бархатные штаны, сверкающий бессчетным множеством алмазов камзол и белоснежный тапперт [27] Тапперт — разновидность плаща с длинным рукавом с буффонированными рукавами, рассеченными у локтей.