Андрей Колесник - Меч и плеть [СИ]

Виз почувствовал растерянность. Не похоже было, чтобы маг его разыгрывал, но как такое возможно — использовать камень более сильного противника? И почему он ничего не понял?

— Как? — переспросил он, осторожно присаживаясь на корточки.

— Ты не чувствуешь? — в глазах Кривоноса скакали веселые дьяволята. — Нет? Хм. Наверное, стоит это списать на необычность условий. Ты просто не понял, охваченный своим порывом. Точнее твой разум, не понял, — Грив пошарил вокруг себя, отбрасывая в стороны куски дерева. — Белый янтарь, мальчик мой, не зря зовется Королевским камнем. Он умножает силы своего заклинателя. Увеличивает любой потенциал и… позволяет чувствовать наделенные силой проводники на расстоянии. Неважно, свои или чужие.

В торжественно поднятой правице рудного мага сиял кусочек белого янтаря. Увидев этот свет, напоминающий свет небесной вечерницы Виз только теперь осознал смысл слов. Зажмурившись, он продолжил видеть сияние. Внутри себя самого. «Не может этого быть», — раскрывая глаза, подумал обмерший Визерий. Сотар глянул в дальний угол, где остался лежать его браслет. И в тот же час, почувствовал силу янтаря, как если бы тот был на его запястье. Комната озарилась медовым светом, запечатлевшим улыбку на губах Кривоноса и тотчас, повинуясь, мысли своего владыки, угасла. Виз почувствовал алмаз на шее Кривоноса, нарочно не защищенный кровью мага. Чтобы нерадивый ученик сумел дотянуться.

Он сосредоточился, позволяя незримому сиянию выйти за пределы комнаты, растечься по коридорам и лестницам дома, залечь на стенах и между половицами. И почувствовал, как в его лучи попадают новые и новые камни. Не все из них можно было использовать, не все отзывались. Но ощутить Виз мог каждый из самоцветов в этом доме. От лежащих в закованных медью сундуках огнистых опалов и бирюзы, до нитки жемчуга на шее хозяйской жены, отчитывающей служанку на втором этаже. Все это светилось и переливалось, играя в сиянии Королевского камня, доступное внутреннему взору Виза.

— О, я вижу, ты прозрел, — хищно усмехнулся Кривонос. — Да, мальчик мой. Сила белого янтаря, это истинная власть, о которой твои современники могут только мечтать. Теперь, я готов ответить на интересующие тебя вопросы.

Столица кипела, как переполненный похлебкой котел. Наступил долгожданный праздник, один из главных в году. Тридцать второй день рождения короля Бестигвальда Элберта из династии Марвиэль. На отмытых от грязи мостовых весело стучали копыта и тарахтели колеса экипажей, поспешающих уладить к началу празднования свои дела нобилей и купцов. Каждый житель столицы знал, что королевские именины это тот главный повод, что собирает в их городе цвет дворянского общества, со всего королевства.

Лорды и их леди, королевский двор, поместное дворянство — на каждом особняке вывешивались праздничные стяги с бережно хранимыми родовыми знаменами и обязательным королевским флагом. Здесь фантазия владельцев знала лишь одну преграду — состояние их кошельков. Львы Марвиэля встречали гостей повсюду, обитая над каждой аркой, под окнами и балконами, на стенах и карнизах. Золотые на сине-алом фоне, шелково-коричневые, красные, сабельно-серые, улыбающиеся, стоящие на задних лапах, лежащие, скалящиеся. Лев шагал по столице, царственно распушив тканую гриву и поглядывая на суетящееся у его ног человечество.

Обычно в это время владельцы постоялых дворов, гостиниц, трактиров, борделей и магазинов потирали руки, едва успевая считать прибыли. Но на сей раз, все было не столь радужно. С востока грозил враг, еще совсем недавно бывший другом. Вторгнувшееся войско Вольных бесчинствовало, вырезая дворянские семьи и предавая огню целые городки. Гостей из охваченных войной краев в этом году было много. Правда, все больше сбежавших из домов мещан. Особых выручек от них ждать не приходилось. Дворян было куда меньше, и приезжали они, вовсе не праздновать. Этими двигало беспокойство за свое имущество. В течение всей предпраздничной недели к казначею Дереку Герею и распорядителю протокола Тео Бойлу выстраивались длиннейшие очереди страдальцев.

«Велонский вопрос» стал главной темой, волнующей гостей и жителей столицы. Он обсуждался в очередях, на рынках, в трактирах, в салонах. Пересказывались подробности, смаковались, обрастая плотью небылиц, детали. За всей словесной мишурой угадывался скрытый вопрос, задаваемый в сотне разных форм. Что предпримет король и опоры его трона?

Это затаенное, почти детское любопытство в день праздника привело к площади не меньше людей, чем традиционное желание узреть перед собой живое чудо. Волю Прародителя, текущую в голубых венах.

… Королевская площадь, величественным кругом вписывалась в центр города. Первыми гостей приветствовали шесть обелисков. На серо-черных остриях в вершине трепетали вымпелы королевских вассалов. Золотая башня Дрейнов. Серебряные мечи Клеархов. Черный щит Логвеллов. Фиолетовая звезда Стиаридов. Играющая лань Фолкенов. Взгляды людей находили эти знакомые с детства символы, вьющиеся в свинцовом, бессолнечном небе, и натыкались на шестой обелиск. Пустой. Он, третий справа, сливался с промозглой сыростью осеннего дня, нарушая привычную гармонию. Многие, глянув, суеверно отводили глаза, чтобы торопливо прошептать молитву Прародителю. Не попусти беды, Отец Небесный.

За обелисками, людям представал в своем богатстве сам королевский дворец и главная его часть. Галерея четвертого этажа, увенчанная полукруглым балконом, под которыми реяли прямоугольные ало-синие полотна. Там, на алом бархатном возвышении стоял золотой трон. Церемониальный атрибут, равный по возрасту королевской династии. Высокая и широкая спинка в виде львиной головы, с похожей на острые лучи звезды гривой. Каждая шерстинка, каждая черточка на звериной морде была отчетливо различима. Сиденье, ужасно неудобное, но невероятно эффектное было исполнено в форме раскрытой лапы с притупленными когтями, расположенными так, чтобы монарх мог сидеть в позе, предписанной протоколом — плотно прижавшись к спинке и чуть расставив ноги. Позади трона, в ложе на балконе расположились придворные и семьи лордов. С задних рядов площади их лиц разобрать было невозможно, только яркие разноцветные наряды, превращающие балкон в цветочную клумбу. Мелькал синий бархат Дрейнов, атласные платья дворянских жен и дочерей. Отдельное место установили для нынешней королевской фаворитки — прекрасной как утонченная роза Аэтлине Винтарх. Появился великолепный Маррин ван Стиарид, встреченный восторженными выкриками впечатлительных девушек. Его место в этом году перенесли прямо за трон, чтобы не отвлекать внимание от короля. Пустовали места Сотаров и Логвеллов. Клеархи и Фолкены были представлены младшими детьми и дальними родственниками лордов.