Андрей Колесник - Меч и плеть [СИ]

— Ах. Ты. Ублюдок, — ядовито прошипел Барлейт. Как бы пробуя на вкус каждое слово. — Ах ты ублюдок! Подлая ты сволочь, ты что натворил?!

— Привел твоего первенца.

— Знаешь, а ведь даже смерть была бы для тебя недостаточным наказанием, мерзкая тварь! — Сотар начал медленно подниматься, упирая кулаки в стол. — Ты подставил моего сына!

— Ах вот ты о чем, — как будто бы только теперь догадался Кривонос. — Гляжу и у тебя остались друзья в столице. Надо же как быстро донесли, даже нас обогнали. Не иначе кто-то из птиц высокого полета, тебе весточки шлет, а? Ну да, я сделал Визерия претендентом на трон, а что здесь такого?

— То, что теперь король ни за что, не согласится решить дело миром! — зло выпалил Барлейт. — Твои идеи, стоили нам мира с королем, недоумок!

— А ты чего хотел?! Повоевали и по домам? — теперь они оба стояли друг напротив друга, едва не сталкиваясь лбами. Расстояние между лицом лорда и лицом мага раскалилось до такой степени, что казалось еще чуть-чуть и посыплются искры. — Нет, брат, меня ваша политика не интересует. Меня интересует свободный Велон — не больше и не меньше. И если для этого, придется сжечь полмира, я это сделаю! И не надо так смотреть на меня — ты сам просил спасти твоего сына. Я это выполнил! Что дальше помнишь?! Услуга за услугу, лорд Сотар, услуга за услугу!!! Так, что можешь считать, что мы в расчете!

— Еще нет, — процедил Сотар. И схватив со стола, лежащий спрятанный среди бумаг кинжал ударил рудного мага в грудь. Изо всей силы. Лезвие жалобно вскрикнуло и сломалось. Кривонос ухмыльнулся. В шатер, услыхав шум, поспешно заглянула охрана. Позади них маячили, с настороженными лицами Виз и Стеммос.

— Все нормально, — успокоил их лорд, не сводя глаз с приобретающей все более кошмарные очертания улыбки мага. — Мы… разговариваем.

И когда полог вновь опустился, тяжело бросил:

— Ты чудовище. Натравил на моего сына… на мой дом… всех цепных псов короля.

Грив поднял с пола сломанный клинок и положил перед Сотаром согнутое острие.

— Зато подумай о том, сколько еще человек перейдут под твои стяги, после случая в столице! Сколько их у тебя уже — пятнадцать тысяч? Двадцать? Будет сто! Двести! Миллион! У тебя благородная цель, лорд Сокол, трогательная цель. Она привлечет многих. Представляешь сколько беонтов сдохнут на пиках? Дрейны, Стиариды…

— Ты чудовище, — твердо сказал Барлейт. — И это главная причина по которой с тобой нельзя иметь дел. А твои идеалы, просто химера. Способ использовать всех и вся. Я жалею, что судьба свела нас вместе. Монстр.

— А ты политик, — парировал рудный маг. — Но в целом правда за тобой, — я, действительно, чудовище. Одно из горших. Ибо верю в то, чем занимаюсь. Это моя суть и другой не будет никогда, — Грив ткнул себя в грудь. — Жалеешь? Полно тебе. Если бы союзников и методы можно было выбирать, мы все бы были добренькими и чистыми. Оставь мораль, разговаривая с огнем. И вспомни, что политикам всегда были нужны чудовища. Для тех дел, о которые не стоит марать руки самим.

— Я очень редко говорю такое. Собственно, почти никогда не говорю. Но с тобой буду искренним. Однажды, я убью тебя. В благодарность за все сделанное, — говоря медленно и раздельно, пообещал Барлейт.

— Спасибо за откровенность. И давай, что ли, скоротаем время до этого «однажды» в полезных делах.

После обеда, очереди собравшейся у Малого Приемного зала, было заявлено, что королевский распорядитель протокола отбывает по важному государственному делу. И попросили расходится, потому что на сегодня все встречи отменяются. На возмущение дворянства и робкие просьбы простых горожан вежливо, но безапелляционно указывали в сторону выхода. Мало помалу, открытое для посещений крыло опустело. Только слуги, бесшумно скользили по паркету среди мраморных изваяний и красочных фресок.

Между тем, один прием в тот день все же состоялся. Но не во дворце, ибо Тео Бойл на самом деле отбыл оттуда. В особняк лорда Дрейна, находящийся на две улицы ниже Королевской площади. Серый и невзрачный человечек, он выглядел одним из слуг, по какому-то хозяйскому капризу, допущенному в кабинет к лорду.

Кроме Тео, лорда Ринвальда навестили еще двое гостей. Королевский казначей Дерек Герей и землевладелец Краст Винтарх. Все гости, проходя в дом, снимали свои плотные темные плащи, призванные скрыть их личности от постороннего взгляда и усаживались на оббитые золотой тканью с вензелем «Д» на спинках стулья красного дерева. Друг с другом все держались подчеркнуто дружелюбно, коротая время в ожидании хозяина дома за светской беседой. За разговором следили. Бронзовые драконы, украшавшие углы.

— … да чего уж говорить, Филлес обжегся с этим делом, — закончил мысль Герей, по чьему любезному виду было совершенно непонятно радует это его или огорчает.

— Обжегся, так, что только головешки остались, вы это хотели сказать? — сыронизировал Тео, которому доставил искреннее удовольствие последовавший за его репликой взгляд Краста. Винтарх, чей сын по слухам в битве у Медного Леса попал в руки Вольным, очень болезненно реагировал на любую тему, даже косвенно связанную с его судьбой.

— А вы-то чему радуетесь? — стремясь следовать фасону светского человека (то есть абсолютно в него не попадая) буркнул он. — Вам, что нравиться, что этот обезумевший свинопас вытворяет? Если вы злорадствуете по поводу промаха, вашего коллеги — это низко, приземлено и недостойно.

— Я бы возразил вам, — кротко ответил Тео, — если бы вы не слыли человеком опытным, и недурственно разбирающимся в подобных вещах, — и тут же добавил, с самым серьезным выражением лица: — Земля, я имею в виду землю, как весьма приземленную субстанцию, а вовсе не низости иного толка.

Краст Винтарх вообще был типичной для своего круга личностью. Лишенный любых талантов, кроме одного — таланта угождать, он неожиданно для всех за какие-то шесть лет продвинулся из затрапезных полунищих дворян, до одного из членов Законодательного Собрания. Злые языки некоторое время трепались, что такому стремительному подъему он был обязан своими баньками и расторопностью перед домом Дрейнов, которой могли позавидовать иные слуги. Его сын был хорошим другом Родрика Дрейна, а племянница стала недавно фавориткой самого короля. Головокружительный взлет совершенно неожиданно раскрыл в Красте просто кладезь всевозможных увлечений и интересов.

Если раньше его занимали лишь урожаи на полях, то теперь он считал себя не в праве пропустить хотя бы одно из модных увлечений столичных нобилей. Всеми силами устремился ввысь росток его благородного дарования. К примеру, дом его, прежде довольно грязное место, пропитанное запахами удобрений, теперь бывал ежедневно мыт, вычищен и убран, а в специальных курильницах постоянно жгли благовония. Причем все без разбору, порою создавая в отдельных комнатах удушливый и непереносимый чад.