Рина Росснер - Сестры зимнего леса [litres]

Я открываю окошко
и выбираюсь на крышу.
Перья ищу я в небе,
снежно-белые перья.

Матушка возвращается
с Либой-сестрой из лесу.
«Лайя, спускайся с крыши
и помоги мне в саду».

Ягоды собираем,
пальцы и губы – алы,
все в калиновом соке.

Озирается мама,
слушает шорохи леса,
нюхает струйки ветра,
словно чего-то ждёт.
Хмуро молчит, и снова
взгляд её шарит по небу.

«Что с тобой, что с тобой, мама?» —
«Просто хочу убедиться,
что никого нет рядом».

Мама меня обнимает,
Шепчет в самое ухо:
«Донечка, мне очень надо
Поговорить с тобой».

Спрашиваю:
«О чём же?» —
«Тихо, дитятко, тихо.
Тятенька твой – медведь» .

В ужасе отстраняюсь.
Надо бежать отсюда!
Матушка, очевидно,
повредилась умом.
Но ничего не выходит —
пальцы её вцепились
в плечо мне, не оторваться:
«Времени нет на споры.
Слушай внимательно, доня!
Ты ему не родная.
Он только Либе тятя» .

«Не хочу я этого слушать,
мамо, пусти, пусти!» —
«Донечка, успокойся,
сейчас я всё объясню».
Что же мне остаётся?
Очи рукой закрываю,
сердце, как птица, бьётся.
Тише, сердечко, тише.

Мама мне на ухо шепчет
о лебеде и медведе
чудную, страшную сказку!

«…В лесу густом пещера тёмная,
ласкаю бурый мех и думаю
о жизни новой, неизведанной,

о той, которая лишь грезилась.
Любила я его, как солнышко,
как небо, как полёт стремительный,
как ливень, речку, тучи грозные…»
Всё льётся, льётся голос матушкин,
а руки гладят мою голову.
«Решила я, что мне не встретится
другой такой же добрый, искренний,
прекрасный, словно небо звёздное,
что вот она, моя судьбинушка.

Вскоре на свет народилась Либа,
очаровательный злой медвежонок,
темноволосый и сильный младенчик.
Я тогда думала – нет её краше.
Только когда родилась ты, Лайя,
я поняла, что поторопилась.
Обе вы – звёздочки на небосклоне,
благословение всей моей жизни.
Знай, что я – лебедица, доня,
знай, что и ты – мой родный лебедёнок,
пёрышко от моего крыла».

Бьюсь я в кольце её рук неотвязных,
кричу: «Прекрати, что ещё за бредни?
Всё это выдумки, детские сказки!
Не мучай меня, отпусти, ради бога!»
Но пальцы у мамы крепче железа,
не убежать мне от слов её чёрных.

«Нет, Лайя, нет, это всё не сказки».
Мама глядит мне в глаза, не мигая.
В очах её вижу своё отражение,
точь-в-точь как мои, огромных и серых.
Как снег бела наша нежная кожа,
как лён златой наши длинные косы.

Помимо воли
хочу услышать
я продолженье
её рассказа.
Не вырываюсь,
стою спокойно.
Мама целует
меня в макушку.

«Знай, доня, моя прабабушка
была королевской дочерью.
Увидал её русский царь,
полюбил, и они обвенчалися.
Раз отправился он воевать с врагом,
а она, его дожидаючись,
родила прекрасного мальчика.
Злые сёстры тут ей позавидовали
И послали гонца в ставку царскую:
Родила, мол, царица зверёныша,
ликом страшного, и взглянуть нельзя!

Закручинился царь и прислал наказ
строгий – ждать до его возвращения.
Но похитили сёстры царску грамотку,
Объявили людям другой приказ:
Посадить царицу в бочку с сыном-выродком
Да и бросить их в море бурное.

Пролетал над морем тем лебедь – предок твой,
увидал в волнах и спас мать с младенчиком.
И влюбился в тот же миг в царскую жену.
От союза их пошёл наш лебяжий род.
Царь же горевал-страдал о потерянной
и молился, пока жил, о душе её.
До сих пор ей люди здесь поклоняются,