Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

Я скинул куртку, бросил на снег, сам повалился на нее спиной, и принялся шапкой немилосердно растирать мои задранные вверх несчастные ноги. Кошмар! Пытка!! И помочь некому – Сергеич где-то на той стороне застрял. Да еще и моя утка куда-то там уплывает. О ней я вспомнил, только когда ноги немного отошли. Быстро обулся и побежал вниз по течению.

Течение, кстати, было довольно сильным. Я добежал почти до моста, когда увидел мою утку – темный комочек, плывущий посередине реки. Теперь деться ей было некуда, разве что за мостом течением прибьет к противоположному берегу.

Или если ее не присвоит кто-нибудь другой! Мне оставалось до моста каких-то метров тридцать, утка как раз заплыла под него, когда из-за ближайшей опоры появилась черная приземистая фигурка. Если бы не мелькнувший в последнее мгновение своеобразный плоский хвост, я бы подумал, что это либо собака, либо огромных размеров кошка. Но такой хвост мог принадлежать только бобру. Уже нажимая на спусковой крючок, я пожалел, что делаю это. Тем не менее выстрел прозвучал в тот момент, когда бобр прыгнул в воду. Когда я через пару секунд оказался под мостом, то увидел лишь расплывающееся по поверхности багровое пятно.

– Ты чего, решил свою утку в дуршлаг превратить? – раздался сверху голос Сергеича.

– Да нет. По бобру сдуру стрельнул, а он сразу ко дну пошел, – объяснил я приятелю, спустившемуся с моста.

– Откуда здесь бобрам взяться?

– Да мало ли откуда… Охота-то на них закрыта, вот и расплодились…

– А зачем загубил зверюгу, если знал, что, если утонет, его все равно достать не получится?

– Говорю же – в азарте выстрелил! – отмахнулся я.

– Бывает, – сразу прекратил досаждать Сергеич. – А я, погляди, какого крякового завалил!

Он скинул с плеч рюкзачок и предоставил мне на обозрение красавца селезня:

– И по такому делу я предлагаю…

– Да я-то как раз двумя руками – за, – согласился я, не дожидаясь окончания недвусмысленной фразы. – Но не будем же мы под мостом твой успех отмечать! Тем более я еще свою утку не достал.

– Так чего же ты ее не достаешь?! – справедливо взмутился приятель.

– Да вот, тебя ждал, чтобы помог, – слукавил я. – Подержи ружьишко, пока я спиннинг соберу.

Тем временем утку унесло за очередной поворот, добежав до которого я увидел, что ее вот-вот вновь прибьет к противоположному берегу и затопленным кустам, в которых она могла бы застрять окончательно. Я стал забрасывать блесну, рассчитывая, чтобы, упав за утку, она при подмотке зацепила ее тройником за крыло или шею. Уже третий заброс оказался удачным, и я, потихоньку вращая катушку, стал подтаскивать к своему берегу забагренную птицу.

Но вдруг вода под ней всколыхнулась, неясная тень поднялась из глубины и взрывом вырвалась на поверхность. Леска моего спиннинга натянулась, еще пару секунд удерживала пропавшую с глаз утку и лопнула с громким щелчком. Еще мгновением раньше я успел почувствовать что-то похожее на передавшийся мне через леску, спиннинг и руки озарение или импульс. В голове словно обозначилось понятие, смысл которого был: „Не твое, не получишь, не отдам…“

– Что, блесну оборвал? – спросил подошедший Сергеич, увидев свисающий с кончика спиннинга обрывок лески.

– Оборвали. Вместе с уткой оборвали.

– Ну да, – усмехнулся приятель. – Скажи еще, что это твой бобр оборвал.

Я вопросительно посмотрел на Сергеича, собрался сообщить ему, что, возможно, он совершенно прав, но вместо этого лишь сказал:

– Ладно уж, давай свою водку, а то у меня ноги совсем задубели…

– А утка-то где? Что, доставать не собираешься? – недоверчиво спросил Сергеич, возвращая мне ружье и скидывая с плеч рюкзак.

– В кусты под тем берегом занесло, – выдал я более правдоподобную версию. – Доставать ее – только время терять. Лучше других пойдем искать. Но сначала выпьем. А то – ноги мои, ноги…

…Говорят, чтобы не страдать от холода, надо в первую очередь держать в тепле ноги. Но вода быстрой, родниковой Истры даже летом никогда не была теплой. Купание в ней обычно заканчивалось, едва успев начаться. Сейчас, судя по окоченевшим ногам, мое купание сильно затянулось. Вернее, не купание, а нахождение в воде. Вынужденное. Очнувшись после соприкосновения моей головы с упавшей ивой, я испытал нечто вроде шока. И было от чего.

Во-первых, я находился не на берегу любимой речушки, а в какой-то не то огромной норе, не то в маленькой пещерке, наполовину заполненной водой. Свет в пещерку проникал сквозь щель между отвесным берегом и обрушившейся площадкой, на которой я недавно сидел и под которой теперь оказался, и также через неширокую полосу между водой и противоположной стороной площадки. Во-вторых, кисти моих рук оказались кем-то вставлены в расщелины двух толстых веток, торчащих из воды по бокам от меня. При этом вода чуть-чуть не доходила мне до паха. В-третьих, в пещерке я был не один. Напротив меня, точно в таком же полуподвешенном положении, находилась девушка в фате – та самая невеста… И в-четвертых, я различил в сумерках, слева и справа от нее, две уставившиеся на меня морды. Одна из которых принадлежала не иначе как тому самому жениху, вторая, хоть и мало чем от нее отличалась, но все-таки была не человеческой, а бобровой! И в зубах у этой бобровой морды был букет цветов, завернутых в серебристую обертку.

Мне часто снятся сны, и не всегда радужные, бывают и неприятные, и страшные, и кошмарные. И бывало, что когда кошмарный сон подходил к своей кульминации, я, отказываясь в него верить, заставлял себя проснуться и… просыпался!

Сейчас я попытался проделать то же самое, то есть зажмурился и замотал головой, приказывая себе проснуться…

– Вот мы и встретились, охотничек за ценным мехом! – прозвучало над моим ухом.

– Что происходит? – открыв глаза, хрипло выдавил я.

– У меня сегодня свадьба, – сообщил жених. – Все как у людей. Гости, невеста в свадебном платье, первая брачная ночь… Должна была бы быть…

– Какого черта вы меня здесь держите? – Мне совершенно не было дела до чьей-то там свадьбы. – У меня ноги замерзли!

– Могла бы быть. Первая брачная ночь, – никак не отреагировал на мои крики жених. – Если бы не тот твой выстрел…

– Какой выстрел?! Я на рыбалку приехал!! Отпускай давай! – Я рванулся, но только причинил рукам боль. – И девушку отпустите! Она вон тоже…

Перед моими глазами вдруг возник мосток и на нем то, что осталось от невестиной ноги.

– Она же… Ты же у нее ногу… отгрыз?

– Это чтобы привлечь твое внимание, пока моя бобриха доканчивала дело с деревом…

Бобриха вытащила лапами изо рта букет и, показав огромные зубищи, издала то самое „хрум-хрум-хрум“.

– Нога деревянная была, – подала голос невеста. – Протез.