Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

– Ну да. Там бобр и бобриха берут в плен парня и девушку и пытаются заставить его… Ну, ты же читала… Как сказал один мой друг: «Это не фантастика, это бред. Но это гениальный бред!» Ха-ха!

– Павел, этот сюжет тебе тоже приснился?

– Ты так серьезно спрашиваешь…

– Просто со мной тоже…

– Что – тоже?

– Ничего.

– Постой-постой! Ну-ка, давай – откровенность за откровенность. Что-то было? Здесь – в заповеднике?

– Да, было.

– Рассказывай…

– Мой тебе совет, парень, – сказал Мельник, принимая у Дмитрия Бокарева очередную пойманную рыбу, получившую название огненная лисица, которая своей мордой и расцветкой действительно походила на ярко-рыжую лису. – Не заглядывайся ты на Триду.

– Это почему же? – нахмурился Волгарь.

– Ты не сердись и не психуй. Мы ведь с тобой земляки.

– Вы тоже из Нижнего?

– Из Нижегородской области. О Васильсурске, поди, слышал? Это там, где река Сура впадает…

– В Волгу, – закончил за него Волгарь. – Да я сто раз там рыбачил. Отличные места!

– А я в Васильсурске родился и полжизни прожил. Меня там каждая собака знает.

– Скажите еще, что Вадима Сырокожникова знаете.

– Вадима Ювенальевича? Как не знать! Мы с ним в тех местах во внутренних озерах таких отменных красных карасей ловили – за килограмм каждый.

– Я только за хищником в те места наведывался. В основном – за крупным жерехом, – это летом. А по осени – за судаком.

– Все правильно, отличные там места. Между прочим, я на днях серьезное решение принял. Как только ваш турнир закончится, вернусь на свою малую родину. Между прочим, возможно, мне с тобой получится вместе поехать. Если с билетами проблем не будет…

– Поедемте. Так что вы про Триду говорили?

– Ты не подумай, земляк, у меня на нее давно никаких видов нет. Речь идет не о ревности с чьей бы то ни было стороны.

– Тогда – не понимаю, в чем проблема. Или она… ну, или ей, извините, больше девочки нравятся?

– Если бы только девочки! – хмыкнул Мельник.

– Вообще не понимаю! – Перестав ловить, Волгарь вопросительно уставился на егеря. – Объясните.

– Ты про зоофилов слышал?

– Чего?! Вы хотите сказать, что Трида…

– Своими глазами видел, земляк. Видел, как она сразу с тремя бобрами – того… сношается.

– Не может быть!

– Своими глазами видел – до мельчайших подробностей. Как и целует их каждого по очереди, как наглаживает и стонет от удовольствия. Такие вот делишки, земляк…

– Была у меня подруга. – Трида чуть замялась, но, видя, что Павел со всей внимательностью ждет от нее откровенности, продолжила: – Не просто подруга – любовница. Самая что ни на есть в мире лучшая любовница. Ее Люсьен звали, и она тоже здесь егерем подрабатывала. Мы, как правило, вместе на работу подвязывались. И как правило, на специальные задания. Так вот, однажды нам заказали добыть живого бобра, взрослого самца, – для исследований.

У ученых появилась версия, что после вспышки бобры, как и вообще вся живность в пойме, мутировали и стали, если так можно выразиться, разумнее. Они, в том числе и бобры эти, не просто мутировали, они изменились настолько, что… Короче, если без подробностей, бобры-добряки будто бы знали, что мы идем на них охотиться, и приготовили нам с Люсьен ловушку. Ее они захватили, и – все! С концами пропала моя подруга, а меня… изнасиловали. Один за другим – три добряка изнасиловали.

– Как такое может быть? – округлил глаза Павел.

– А вот как ты додумался написать в своем рассказе, что говорящий бобр пленил парня и попытался заставить его трахнуть свою бобриху, чтобы та от него потомство понесла?!

– Но ведь это же только моя фантазия…

– Ха, фантазия! Думаешь, я тебе вру, типа сюжетец для очередной нетленки подсказываю. Да я после того случая полтора месяца с постели не вставала, таблетками дорогими травилась, а потом… у меня произошел выкидыш, понимаешь, выкидыш! – сорвалась Трида на крик.

– Не может такого… – Павел осекся. – Извини, я просто… у меня в голове не укладывается…

– Когда свою мистику-фигистику пишешь – укладывается, – горько усмехнулась девушка. – А когда живой человек с тобой своим горем делится?

– Трида, прости! – Павел сделал для себя окончательный вывод, что она не врет. – Я тебе верю. Клянусь – верю! Но как же так? Почему ты никому не сообщила? Хотя понятно. Но что же теперь делать?

– Думаешь, зачем я до сих пор здесь егерем вкалываю? Почему вас, шизанутых рыболовов-спортсменов, опекаю?

– Я…

– Мне отомстить надо, понимаешь! И за себя, и за Люсьен отомстить.

– Послушай, Трида. – Павел постарался говорить, как можно убедительнее. – Я когда ту бредятину про бобров писал, очень много из специальной литературы про них узнал. Эти грызуны действительно мудры, не случайно говорится, что бобр имеет «голову собачью, хвост рыбачий, а разум человечий».

Ну и как ты сможешь им отомстить? Капканов на зверя понаставить, перестрелять всех бобров-добряков по очереди? Ведь всех своих обидчиков ты же по их мордам не узнаешь! Не выйдет у тебя ничего, просто физически не получится. У бобров знаешь, какие жилища-хатки – настоящие подземные катакомбы, в которые из-под воды сразу несколько ходов ведут. А под водой, между прочим, бобры могут оставаться до пятнадцати минут. Представляешь, на какое расстояние они за это время уплыть могут!

– Вообще-то я все это лучше тебя знаю, – покивала Трида и, допив пиво, смяла пустую банку, после чего засунула ее в свой рюкзачок. – Но я не могу им простить, не могу забыть…

– Здесь, понимаешь, какое дело.

Павел достал еще две банки пива. Время соревнований шло, но в данный момент его это не волновало.

Рыбы он успел поймать прилично и был уверен, что наловит еще больше, возможно, в этом же месте либо в другом, а пока не мешало бы передохнуть.

– Я ведь постоянно, почти каждые выходные выбираюсь из Москвы на любимую природу. Рыбачу, охочусь, грибы собираю: весной – строчки и сморчки, летом – все, что выросло, осенью – опята, когда морозец землю пробьет – рядовки, всякие там синюшки – очень, кстати, вкусные грибочки. Иногда летом специально езжу за земляникой, малиной, черникой, а осенью – за орехами, я много хороших мест знаю…

Я к тому это все говорю, что на природе в одиночестве есть время поразмышлять о смысле жизни, а еще о взаимоотношении человека с этой самой природой. Ее, блин, беречь надо, а то она же нас в такую позу поставит, что мало не покажется. Конечно, беречь, не так, как требуют вегетарианцы зеленые, просто всем нам необходимо меру знать.

Я вот, когда только свое первое ружье купил, на охоте стрелял вообще во все шевелящееся. Весной, в нарушение всех правил, – по летящим уткам, и не важно, селезень это или кряковуха, которой в это самое время яйца предстоит нести, по сойкам пулял крикливым, по дроздам и, кстати, потом поджаривал на костре этих «певчих избранников России» и ел – между прочим, мясо у них с горчинкой. Однажды мышь подстрелил. Зачем? Типа азарт. Потом все это прошло. Типа осознал, что я дурак и не прав. Жалею…