Алексей Самочётов - Сюрпризы Лебяжьего озера

Павел положил палец на спусковой крючок.

– Да нет у меня оружия! – повысил голос Замор. – Там вещица одна, я проверить хочу. Так что это за как бы рыба?

Память журналиста вновь не подвела знатного рыболова, и он рассказал подробности, выведанные своим другом у Евдокимыча, одурманенного специальной сигареточкой.

– По слухам, это такая фигурка деревянная с телом рыбы и кабаньей мордой. Эту фигурку Нешпаев в лодку главаря браконьеров подбросил. Катаклизм случился, как только начался дождь и кабырыба намокла.

– Думаешь, она? – после недолгой паузы Замор показал «гостям» необычную фигурку, и Павел сразу догадался, что если и существует кабырыба, то – вот она. Почерневшая от старости причудливая фигурка с рыбьим телом, обладающим широким раздвоенным хвостом, высоким и колючим спинным плавником и кабаньей мордой с торчащими клыками.

– Скорее всего, да, – не стал мудрить Павел. – Хочешь сказать, что ты спасся именно благодаря кабырыбе! Но каким образом?

– Каким образом? – Замор устало присел рядом с Сэмэном, молча слушавшим разговор, и слегка толкнул его кабырыбой в бок.

– Много тогда народу в Плоском знали о нашей вылазке?

– Лично я не знал, – прикрыл глаза раненый. – Это уже потом, после вспышки, когда ваши бригады исчезли, всем стало известно от родных и знакомых, что ты глобальную операцию на Лебяжьем озере затеял. Получается, кто-то из твоих подельников заранее и стуканул о ней Ношпе либо Евдокимычу. Вот они и приняли решение. И если честно, Замор, будь я в курсе, составил бы Ношпе компанию. Уж больно вы с рыбой не по-человечески обращались.

– Хм, не по-человечески! Рыба – она всего-навсего рыба.

– Была простой рыбой, – возразил Сэмэн. – Ты бы знал, чего мне за годы после вспышки в заповеднике наблюдать приходилось.

– Ты бы знал, чего мне на этом острове пережить довелось!!!

– Подождите, мужики! – прервал начавшуюся было перепалку Павел. – Вы, Замор, для начала о своем спасении расскажите.

– Чего там рассказывать. У нас ровно десять лодок было – по два человека в каждой. Приперлись сюда, под Вепрь-гору. Распределились большой подковой, концы которой, чтобы понятней – крайние лодки, у самого берега остановились. Моя, кстати, лодка по центру была, от берега дальше всех остальных. По моей команде опустили в воду провода, включили ток. Все, как обычно, можно сказать, рутинно. И тут…

Как сейчас помню. Только первые капли дождя упали, как все вокруг вспыхнуло синеватым таким цветом, словно в воду одновременно несколько молний ударило. Я еще успел подумать, что произошло это из-за тока от наших электроудочек. А получается, во всем кабырыба была виновата. Ну, Ношпа, ну, удружил…

– Так, что дальше-то произошло?

– Говорю же. – Замор зажмурился и зашептал еле слышно: – Все очень быстро начало таять, весла, днища и борта лодок, все наши электроприборы. Кто-то пытался к острову грести, да куда там. Никогда не забуду вопли моих дружбанов. Я и сам орал словно резаный, особенно когда в воде очутился и понял, что сейчас-то мне и кирдык. Но тут вдруг ощутил под рукой что-то твердое и вроде бы таять не собирающееся. Я за это твердое ухватился, и оно меня напрямик к острову потащило, да так быстро, словно торпеда. На берегу острова я утром и очнулся – вот с этой кабырыбой в руке…

– Дьявольщина! – вырвалось у Монокля, который после закончившейся стрельбы отыскал в бобровой хатке лаз и первым в нее спустился. И сразу крикнул: – Осока, оставайся наверху, на самой вершине хатки, и внимательно смотри по сторонам, на воду тоже поглядывай. Борис Яковлевич, а вас прошу к нам присоединиться! Прохор, помоги профессору.

Пока в хатку один за другим спускались Нешпаев, Борис Яковлевич и Прохор, Монокль стоял по колени в воде и не двигался с места, лишь водил по сторонам включенным фонариком. Бобров в хатке не наблюдалось, но имелось три мертвых человека.

На низком уступе, немного возвышавшемся над водой, на спине лежала почти полностью раздетая бездыханная Трида – с пулевым отверстием чуть ниже правой груди. Почти в центре хатки, прислонившись спиной к стволу обгрызенного дерева, сидела… сидело существо, похожее на женщину, – с автоматической винтовкой в руках и дыркой во лбу. А в углу, с руками, заведенными за еще одно дерево, находился Тапир, вернее, то, что от него осталось, во всяком случае, ноги ниже колен у парня отсутствовали, в область паха вообще было бы лучше не смотреть…

– Правильно ты сделал, что девчонку наверху оставил, – прохрипел сзади Борис Яковлевич.

– Я не могу, – еле сдержав рвотный позыв, выдавил из себя всегда невозмутимый Прохор и ринулся обратно на свежий воздух. Слышно было, что там очередной рвотный позыв сдержать егерь не смог.

– А еще говорят, что бобры питаются исключительно деревьями и другими растениями, – глядя на Тапира, сглотнул Нешпаев.

– Так они парнишкой и не питались. – Профессор кивнул на плавающие на поверхности ошметки плоти. – Просто грызли. Они способны очень сноровисто грызть.

– Дьявольщина, – повторил Монокль.

– Надеюсь, наш спортсмен не долго мучился. Скорее всего, от болевого шока сердце не выдержало…

– Но кто его сюда притащил, привязал? Тоже бобры?

– Скорее всего, она… оно. – Монокль направил луч фонарика на сидящее в воде существо.

– Так это же Люсьен! – вглядевшись, узнал Борис Яковлевич в мертвой женщине свою бывшую пациентку.

– Она и Трида лучшими подругами были, – вспомнил Нешпаев. – Вот оно, значит, как.

– И после одного из походов в урочище Люсьен исчезла, а Трида вернулась одна и слегла на полтора месяца, – тоже вспомнил Борис Яковлевич. – И сколько я у нее ни добивался рассказать, что случилось, ничего конкретного не узнал. Кстати, так же как и от вас, Петр Васильевич. Вы все в молчанку играете.

– Я ничего не помню, – сказал Нешпаев.

– Ну-ну, – хмыкнул профессор. – Алексей Леонидович, надеюсь, у вас больше нет аргументов, за продолжение в заповеднике соревнований?

– Да какие теперь могут быть аргументы…

– Что-то я вновь не пойму, – обратился Павел к бывшему предводителю бригады браконьеров. – Вы хотите сказать, что несколько лет прожили на этом острове в одиночестве?

– Просуществовал.

– А почему же нельзя было…

– На материк податься? – досказал за него Замор. – Каким образом? С трех сторон вода, с четвертой непроходимые болота. Вплавь пробовал, так еле на берег вернулся, какие-то твари подводные едва до костей ноги не прогрызли. Да и саму воду нормальной не назовешь. Чтобы плот соорудить, деревья нужны, а вокруг только камыш, на нем далеко не уплывешь.

– А зимой?

– Зимой вокруг острова если лед и появлялся, так не дорастал до двух сантиметров толщины. У самого берега под ногами проваливался.