Arno - Тяжёлая вода [СИ]

— Хочешь поболтать насчет своей подружки?

— Нет, не про нее, Джаг.

— О чем тогда?

— Наш покупатель. Ты можешь заинтересовать его.

— Говори уже имя. Обычно у тебя получается лучше, но сейчас любой дурак поймет, что ты гонишь. Покупатель здесь, на острове. Скорее всего, на одном из кораблей. Честно сказать, вы все — шестерки. И без прямого разрешения главного раскрыть его не решились бы. Значит, он дал прямой приказ. Решил дать о себе знать. Так не тяни, говори, как его зовут.

— Красная Дама.

— Так это еще и баба? Звучит как кличка шлюхи.

Совершенно неожиданно Жузан вздрогнул от этого слова, нервно пострелял глазами по сторонам. Он сказал почти шепотом:

— Не бравируй, Джаг. Оно того не стоит. Никогда не оскорбляй ее, плохого слова про нее не говори. И лучше вовсе не поминай ее имя всуе. Это плохо для тебя кончится.

— Кто она такая?

— Та самая Красная Дама, Джаг. Та, про которую все эти истории.

— Какая «та самая»?

— Ты и правда не знаешь?

Теперь Жузан выглядел очень удивленным. Джага это немного взбесило:

— Нет, сука, я не знаю.

— Красная Дама, Джаг, заправляет всеми делами в этом море. Она — сама по себе государство. Империя. Как Авантия или Сангрия. Ей принадлежит очень многое. Большая сеть секретных перевалочных баз по всему Морю Цепей. Этот остров — тоже в ее власти. Комароны шлют ей дань с торговли. Взамен — Дама защищает их. Как думаешь, почему авантийцы не совались на этот остров уже два десятка лет? Надоело? Устали? Ха-ха. Нет. Красная Дама уладила дело. Ее влияние огромно и всегда только растет. Ее люди повсюду. Наблюдают и докладывают ей все новости со всех краев моря. Любой частный капитан, не желающий склоняться перед государями и губернаторами, ищет встречи с Красной Дамой. А на тебя она сама обратила внимание. Не упусти этот шанс.

— Получается, это такой, типа, пиратский авторитет…

— Называй как тебе нравится, но я бы не советовал отзываться о ней грубо. Она то, кто она есть. Женщина с огромным влиянием и силой. Не пренебрегай ее предложением.

— Каким предложением?

— Она желает встретиться.

— Сейчас? Так веди.

— Нет. Позже. Ровно через три недели, на Муйянке. Просто прибудь на остров, если пожелаешь, а дальше она тебя найдет. Я очень рекомендую поступить так, как она тебя просит.

— И что она предложит? Работать на нее?

— Не знаю, Джаг. И не желаю знать.

— А Улькаир тоже в банде?

— Боюсь, что нет. Капитан Улькаир — магребец, а у них здесь, на островах, есть обширная подпольная община. Можно сказать, что она… конкурирует с организацией Красной Дамы.

В пиратском море — пиратский профсоюз, и даже не один. Как здорово, думал Джаг, возвращаясь в бунгало, что у человека в любой ситуации есть выбор. Правда, не такой широкий, как хотелось бы. В магребский меня не пустят — я ведь не обрезанный говнорожий урод, а нормальный парень. Так что, либо идешь в профсоюз этой Красной Суки, либо кормишь червей.

Марна была на прежнем месте.

— Чего он хотел?

Джаг уселся на стул и вкратце пересказал ей суть разговора, а потом спросил:

— Вот скажи мне, ты слышала хоть раз об этой Красной Даме?

— Моряки в команде рассказывают истории. В том числе и про нее. Говорят, немногие люди знают ее в лицо, и никто не знает, где ее искать. Она всегда приходит сама.

— Косит под удачу, — пробормотал Джаг.

— Что?

— Ничего.

Джаг разом опрокинул в себя полкружки неразбавленного рома. Вместе с опьянением откуда-то из глубины поднималась гудящая злость.

— Проклятье, все точно так же, как и там. Почему?! Я то думал, тут все по другому. А тут все так же. Как в обосранной Авантии. Куда ни пойди — везде уже есть чья-то власть. Кто-то уже успел наложить свои гадкие лапы. Все одно, сука, к одному. Опять надо кому-то присягать. Кому-то кланяться.

Джаг вскочил со стула.

— А Я НЕ ХОЧУ! Не хочу я, поняли?! Не за этим сюда пришел!

Кучки пьянствующих негров нервно поглядывали на Джага. На плечо легла рука. Не так, как ложится рука убийцы. Скорее, рука друга. А, может, и не просто друга.

Джаг сел обратно на стул, и Марна села напротив. Она смотрела на него расстроенным взглядом.

Так дети смотрят на сильно заболевшего друга, который, может быть, уже никогда не выйдет с ними играть.

— Вот есть в этом мире хоть одно место, куда люди еще не добрались со своей сраной властью?

Джаг поднял заботливо наполненную негром-барменом кружку.

— Если есть, я хотел бы там жить…

Джаг проснулся от того, что очень сильно хотел отлить. Первое, что он понял, когда к нему вернулась способность мыслить — я еще пьян, а значит, прошло не так много времени с последнего воспоминания.

Из последних воспоминаний у Джага было не так уж много: сначала он с Марной пьет ром кружками. Потом пляски за руку в толпе, смех. А потом…

Она была мягкая и теплая. И очень открытая.

Джаг был слишком пьян, чтобы совладать с ее платьем, и она помогала ему, направляя его руки.

Ему было важно, чтобы она была полностью голой. Не опрокинуть и задрать платье. Не по-звериному. Хотелось чего-то ценного, человеческого. Она хотела того же. Его рубаха улетела прочь, штаны тоже. Она стащила с него сапоги. Расшнурованное платье соскользнуло с нее, обнажая небольшие грудки с маленькими темными сосками.

Скромное платье укрывало от глаз ее бедра и ягодицы. Руки нашли их тут же, сквозь ткань, и сочли эту ткань лишней. Платье летит прочь.

Женщины дышат грудью. И первый вдох, тот самый, сразу после того, как достиг ее, отрывистый и сильный, сам собой награда.

Ее губы оставались раскрыты для поцелуев. Их невозможно было игнорировать. Она вдыхала и выдыхала в такт движениям. Не как бордельная девка, без глупых криков. Она делала это для себя. Удовлетворяла свои желания, а не чужие.

Спина ее выгибалась, и нельзя было не принять ее движения. Не поощрять их. Губы открывались, желая поцелуя. Он откликался на их зов.

В ней притягивало все. Ее кожа. Ее волосы. Нежная шея, выделяющиеся ключицы, груди с напряженными сосками, мягкий, но упругий живот. Никто не давал команд и не выполнял их. Они действовали так, как велит природа.

Одна рука ложилась ей на грудь, другая на шею. Ее глаза были прикрыты, а каждый толчок сопровождался выдохом. Пальцы сами просились к ее коже. Гладили живот, и спускались ниже, чего она уже не могла перенести без стона.

Они лежали на боку, его рука на ее бедре. Исследует, медленно, но настойчиво. А затем резко и грубо. Она вдыхает так же, всей грудью, и ей словно не хватает воздуха. Все чаще и чаще. Она выгибается все сильнее и сильнее. Губы все просят поцелуя и легко его получают. Рука сильно сжимает ее шею, она вздыхает сильнее, и по ее телу пробегает слабая дрожь, после которой ее руки машинально тянутся вниз. И снова. И снова.