Arno - Тяжёлая вода [СИ]

Оставшись на крыше, в недосягаемости врагов, Джаг сначала поиздевался над ними, одарив новой порцией ругани, а потом с дьявольским хохотом умчался прочь, перепрыгивая с крыши на крышу, лишь бросив напоследок:

— Крокодилами вас затравлю!

Тут уж все не на шутку перепугались. Никто не сомневался, что свою угрозу капитан Джаг исполнит, более того, никто не сомневался, что он за крокодилом и отправился. А потому толпа живо разбежалась по домам, не желая навлекать на себя пущее лихо.

На этот раз, впрочем, Джаг не вернулся. Громкая ругань и хохот слышали то в одной части города, то в другой — видать, долго не было покоя Джаговым ногам. Далеко заполночь фермер-свиновод, чей дом стоял с краю города, вышел поглядеть, что за шум у него в огороде, и обнаружил, что Джаг болтает с поросями, грязно при этом матерясь. Заметив хозяина, Джаг объявил ему, что не вынесет жить в мире, захваченном бесами, и что намерен повеситься, — авось, примет его Господь в царстиве своем. Потому потребовал веревку, получив ее, живо связал из нее петлю, накинул себе на шею и умчался в лес, громко хохоча: прощайте демоны, живите тут сами!

После этого Джага никто не видел, и все решили, что ему пришел конец. Когда вести об исчезновении капитана дошли до его команды, негры организовали прочесывание леса, и бродили по джунглям до поздней ночи, но капитана так и не нашли. А вот теперь, заканчивал свой рассказ трактирщик, капитан Джаг сам явился, живой и здоровый. И все бы ничего, если бы не одна маленькая деталь: случилось это неделю назад.

После двух дней неудачных поисков Джага сочли покойником, потому как в джунглях его, должно быть, сожрали хищные дикие звери. Останков найдено не было, но в таких случаях их редко находят, а потому корабельный священник (это кто-ж там у меня корабельным священником заделался, — между делом подумал Джаг) отпел капитану заупокойную.

Некоторое время Джаг сидел молча, осмысливая рассказ трактирщика. Потом сказал:

— Надо бы обмыть мое воскрешение, как считаешь?

Трактирщик что-то неуверенно промычал, и уже собирался было отправиться за бутылкой, но в этот момент в таверну вбежала с шумом большая толпа.

Джаг повернул голову, чтобы рассмотреть прибывших. В дверях стояло с дюжину запыхавшихся негров, и как он определил по доносившимся с улицы оживленным голосам, снаружи их было еще больше. Возглавляла толпу слегка запыхавшаяся Марна. Она смотрела на Джага расширенными от изумления глазами, невольно приоткрыв рот. Другие негры тоже пораженно на него таращились.

Джаг, глядя ей в лицо, поднял кружку с грогом, словно произнося тост:

— Привет с того света, миссир Марна.

Когда первоначальное изумление прошло, и можно было говорить по делам, Джаг первым делом выяснил, действительно ли Марна провела по нему заупокойную службу. Та, заметно оробев (такого от нее Джаг не ожидал), призналась, что да, провела — отпела как полагается.

— Прости меня, капитан… — произнесла она.

Сказала она это крайне серьезным тоном. Таким тоном, что было ясно без лишних слов, она и вправду чувствует за собой какую-то вину, и вину, судя по всему, немалую.

Джаг этому удивился:

— Чего? Марна, ты что, сопли решила развесить? Вот уж от кого, а от тебя я такого не ждал, чтоб меня бесы обслюнявили! Я живой, все путем, чего горевать? Ну, подумаешь, отпела живого — бывает и такое. Когда я в Риве служил, наш полковой капеллан целую компанию отпел, восемь десятков рыл — а они через месяц объявились живые и радостные в Порт-Сартранге. Пять сотен миль по саванне оттоптали. Заплутали, вот и все.

— Я не только поэтому…

— Да? — спросил Джаг. Ее тон, будто бы извиняющийся, теперь заставил Джага по-настоящему насторожиться.

— А ну, выкладывай.

— Команда разбежалась, — произнесла она.

Все возможные ужасы, какие только Джаг успел себе навоображать, мигом померкли. Вот это — действительно беда.

Он оглядел стоявших вокруг негров. Больше двадцати, меньше тридцати. Черт. ЧЕРТ!

— Я надеюсь, это не все, кто остался?

— Еще несколько человек стерегут корабль и кто-то в городе… Джаг!.. — Она почти прокричала это, и Джаг аж вздрогнул.

— Я не смогла… — проговорила Марна. Она не смотрела на него, стояла, повесив голову, плечи ее безвольно опустились.

— Я их не удержала. Когда ты умер… То есть… Когда все подумали, что ты умер, я думала, я стану капитаном… Но они меня не послушали! Они стали разбредаться, а я не могла их удержать… Я не смогла, я думала смогу, но не смогла…

На Марну было жалко смотреть. Она очень тяжело переносила случившееся. Да и Джаг, признаваясь себе, не знал, что теперь делать.

А ведь как хорошо все шло! С самого момента прибытия на Такьярманку, Джагу несказанно фартило. Сначала пообжившись немного в новых землях и вкусив воли, команда бывших кабальных рабов живо засветилась молодецким задором. Кроме того, ему несказанно повезло волею судьбы оказаться на острове, который центральной авантийской властью почти не контролируется. Таких островов было не так что бы мало, но ведь можно было приплыть и в государственную колонию, а то и на саму Муйянку, прямо в теплы рученьки заморского генерал-губернатора, и уж тогда, если Джагова Козла не разнесли бы на куски батареи тамошних фортов, то уж точно на хвост ему плотно села бы карательная бригада из пары-тройки крепко сбитых авантийских фрейгов. Так что и это можно было смело считать роскошной удачей. Здесь не то что гарнизона, даже имперских чиновников не было. Вся власть принадлежала морской компании Трувора Улирета «Трувор и Дочери», и как раз одна из дочерей того самого Трувора, Орфея Улирет заведовала здешним представительством компании, организовав правительство острова и окружив себя так называемым советом капитанов. Как понял Джаг, все у папаши и дочек было с авантийцами на мази — он отстегивал им некоторую сумму сверху постоянного налога, а за это корабли империи не показывались вблизи островка, что делало его превосходным местом для свободной торговли — так предпочитала дочка Улирет называть покрывательство всяких сомнительных кораблей под самыми сомнительными флагами, а может даже и без флага вовсе.

Улирет оказалась далеко не такой сукой и стервой, какой показалась Джагу на первый взгляд. Хотя, сукой и стервой она, без сомнения, являлась. Однако, это никак не мешало вести с ней дела. Договорившись за весомую, но, в пределах разумного, не грабительскую мзду, пользоваться ее островом в качестве безопасной гавани, а взамен не иметь вопросов к своим делам, Джаг порешил, что следует начать новую жизнь со старого доброго разбоя.

Пожив две недели на берегу, и дав своим верным, как он полагал тогда, морякам как следует разгуляться на последние деньги, он вскоре объявил о выходе в море. Набив трюмы горохом, зерном и маисом, закатав бочки с солониной и наловив черепах, команда взошла на борт и отправилась в море, в первый свой разбойничий рейд.