Arno - Тяжёлая вода [СИ]

По началу дела шли не слишком радостно. Почти целый месяц Козел мотался по морю без толку, ни один парус не попадался марсовым на глаза, как бы они не таращили их в подзорные трубы. Но вскоре удача им улыбнулась, и немалая.

Двухмачтовая глеевиса под Антелузским флагом, направлявшаяся с острова Эчеверия Санти в саму Вечную Сантру, столицу Антезулы. Корабль был хоть и торговый, а скорее даже, грузовой, недостатком вооружения не страдал. А в трюмах его ждала хорошая добыча — это было понятно по тому, как яростно огрызались антелузские орудия.

Артиллерийская дуэль затянулась почитай на шесть часов, и сколько было сделано залпов, Джаг потерял счет. Глеевиса ничуть не уступала Козлу в маневренности, но была заметно легче его, да к тому же на одном из этапов сражения угодила в легкую воду и почти оторвалась от преследования, разогнавшись узлов под двадцать. Однако, уйти им было не суждено: последний залп пушкарей Мубасы оказался крайне метким — пара книппелей ополовинила у антелузцев грот, и скорости кораблей скоро уравнялись. И даже при этом маневрировали они так ловко, что на абордаж подойти не удавалось. Обмен залпами прекратился только под сумерки. Глеевиса — судно быстрое, но крайне хрупкое и капризное. То ли дело — четырехпалубный фрейг. Он — как кулачный боец, способен выдержать множество ударов. Потому-то, к вечеру, судьба антелузских дожей была решена: когда Козел сблизился с глеевисой настолько, что мог прицельно поразить ватерлинию, купец выбросил белый флаг.

Поднявшись на борт, Джаг принял парадный меч, который поднес ему, учтиво улыбаясь, капитан корабля — массивный своими жирами, и в богатой позолоченной ливрее, с белоснежным жабо и кружевными рукавами.

Сдачу судна Джаг принял весьма мирно — никого не убили, и избивали не сильно. И правильно сделали, подумалось Джагу, когда его негры вытащили на палубу первые грузы из трюма. Помимо мешков крокодильих шкур и множества тяжелых рулонов дорогих роскошных тканей, в трюме обнаружили четыре сундука с ценным коралловым камнем, а в капитанской каюте — рундучок с жемчугом. И хотя обижаться на купца, безусловно, было за что — ядра, которые летели с его глеевисы, порядком погубили народу на борту Козла. Одних только покойников за борт улетело в саванах из парусины тридцать два рыла, да упокоят их души Хозяин Морей и Господь. Но, при всем при этом, добыча была более чем достойная. Антелузцы, по всей видимости, были рады, что уйдут живыми, и с сокровищами расставались не сильно жалея, что было с их стороны крайне разумно и практично. Джаг же, удовлетворившись награбленным добром, велел никого на палубе захваченного корабля не трогать, корабль не забирать, команду в рабство не угонять, а отпустить своей дорогой.

Делая это, он думал о том, о чем в жизни ни разу не задумывался — о своей репутации. Пускай Море узнает, что есть разбойник и бандит Джаг Марно, Буйный Джаг, который, несмотря на свое прозвище, с удовольствием примет сдачу любого судна и за благоразумие отплатит сполна, пощадив жизни команды и капитана.

Оставив разграбленное судно его капитану и команде, Джаг надеялся привлечь к себе внимание. Ведь разговоры пойдут, совершенно точно пойдут. И люди будут знать, что тех, кто сдастся Буйному Джагу по своей воле, ждет более щедрая награда, чем два метра парусины в последний путь.

После этого набравший добра Козел повернул обратно, к берегам Такьярманки. До этого Джаг на берегу времени зря не терял, почитал книжки, которые достались ему от прежнего хозяина корабля, нашел среди них учение о морской навигации, и понемногу стал обучаться мастерству штурмана. И даже в этот раз ему повезло. Спустя неделю Козел достиг знакомой бухты Такьярманки и торжественно причалил. Базары колонии наполнились ценными шкурами, тканями и жемчугами, которые охотно брали местные жители и валом скупали купцы из совета капитанов, а казна Джага — звонкой монетой, которую он, по негласному пиратскому закону, делил между собой, командой и нуждами корабля.

Когда половину товаров разобрали, выходило так, что у каждого моряка было при себе не меньше чем двадцать такатов, а у самого Джага (капитанскую долю он постановил как сорок моряцких) — их скопилось уж больше тысячи. Для негров, бывших рабов, в жизни своей денег не имевших, эти суммы были весьма серьезными. На такат можно пить целый день, не просыхая. Моряки этим, по началу и занялись. Но через пару дней Джаг быстро всех одернул, велел собраться на корабле и распорядился выволочь его на песок для ремонта. Битва с антелузским купцом не прошла для Козла бесследно.

Тогда застучали на берегу молотки и топоры, а лесоповалы в обширных лесах Такьярманки вновь обжились бригадами дровосеков из местных, которые получили солидные денежные заказы. На ремонте и обслуживании судна Джаг решил не скупиться и долю добычи в учет общих расходов постановил как пятьдесят моряцких, да и из своего кармана не пожалел приплатить — на первое время много денег ему было не нужно. Потому, с легкой руки он заказал лучшего бруса и доски на восемь сотен такатов, докупил ядер и книппелей — уж очень они были удобны при точной стрельбе по парусам, а также оставил запас на закупку провианта — на суше пират живет, но в море — кормится.

Черт возьми, думал он, как же хорошо все шло. Как же удачно складывалось. Ни пьянства, ни прочего непотребства в команде не было. И тут, надо же было — пойти да напиться так, что пропал на целую неделю.

— Марна!

Он схватил ее за плечи и тряхнул, заставляя посмотреть на себя.

Она подняла глаза.

— Скажи, кто остался. Из офицеров.

— Мубаса, — сказала Марна слабым от расстройства голосом. — Он сейчас на корабле.

— А остальные что?

— Дужо… Он ушел с большой группой людей.

— Куда ушел?

— На корабль… На тот, другой. Тех людей, которые напали на наш корабль, когда мы освободились.

Ага, подумал Джаг. Фариз Улькаир. Стало быть, они тоже тут пасутся. Их былой капитан Барбо Нурга отправился на тот свет, это Джаг сам видел, и об этом рассказал в таверне. Видимо, им тоже посчастливилось выбраться из тяжелой воды, хоть и гораздо позже нас. Но теперь у них за главного — Сухой, тот, с которым я сидел рядом, когда нас повязали. Стало быть, Дужо с компанией ушел к нему. Не понравилось ему у меня. Ну и скатертью дорога. Я его тоже не больно любил.

— Где остальные, Марна?

— Сурбалла Бесстыжая осталась…

Марна подняла на него взгляд.

— Она все время говорила, что ходит в лес на охоту с другими людьми. С Мубасой, и другими… Но они всегда приходили без добычи. Говорили, что не везет. Но они не брали мушкеты и копья, Джаг. Только ножи и мечи. А с ними много дичи не побьешь. Потому что они не охотились, они искали тебя. Когда мы уже перестали, они все равно искали… Сурбалла — так вообще из леса не выходит.