Кэт Ховард - Бессердечие магов [litres]

– Что за нелепость! Извольте объясниться.

– Если вы не владеете магией, то не можете возглавлять Дом. А у вас магии нет.

Перешептывания в зале превратились в океан шума.

– Вы несете чепуху.

– Докажите, что это не так.

Сидни протянула свечу.

– Что за абсурд! – бросил Мерлин. Он протолкался в центр и зажег свечу. – Видите?

– Извините, – отозвалась Сидни. – Я хотела сказать – зажгите свечу, не используя той магии, которую вы уже много лет крадете у Невидимого Мира и накапливаете для себя.

– Вот так? – подала голос Лара.

Она сунула руку в карман и достала стеклянную баночку, запечатанную серебром и гудящую от магии.

– Шкафчик был заперт…

Мерлин прикусил язык, но было уже поздно.

– Дом Мерлина отказывается от вызова, – раздельно объявила Лара, – на том основании, что он был сделан в нарушение правил тем, кто не имеет права возглавлять Дом. Как наследник, я делаю заявление, что намерена подать прошение о немедленном удалении Майлза Мерлина как с поста Главы Дома, так и из Невидимого Мира.

– Дом Просперо принимает ваш отказ, – отозвался Иэн и вышел за пределы дуэльной площадки, официально заканчивая поединок.

– С меня хватит! – бросил Майлз.

– Мы еще не закончили, – сказала Сидни.

Тень, находившаяся ближе всего к Сидни, сгустилась, уплотнилась. Приняла форму женщины. Из нее вышла Грейс Валентайн.

Майлз попятился.

– Зачем так удивляться, Майлз? Ведь вы отправили меня учиться именно этому, так? Как быть Тенью? Заворачиваться в Тени, становится одним целым с молчанием, и темнотой, и тайнами – это одно из первых заклинаний, которому нас учат. Хотя, наверное, на самом деле вы отправляли меня не учиться. – Она приподняла руки – и ее шрамы засияли серебром. – Я должна была просто отдать мою магию и умереть. И даже не ради Невидимого Мира. Только ради вас. Чтобы уплатить долг, так вы сказали.

Сидни встала рядом с Грейс.

– Хотя это был не обычный долг, не тот, на который согласился каждый из Домов, – не тот, который выплачивают они. Личный долг перед Тенями, признанный вами, чтобы можно было изменять те чары, которые накладывала ваша семья. Чтобы вы смогли получать силу лично. И даже тогда, даже после того, как вы похитили Грейс и заперли ее там, этого оказалось мало. И сейчас не только ваша собственная сила ушла: все заклинание исказилось. Ваши действия вызвали сбои магии.

Лара подала голос:

– Вот почему я, как временный Глава Невидимого Мира, официально отрекаюсь от его связи с Домом Теней. Узы, которые мы считали полезными для себя, нас почти погубили.

Она пошла следом за братом – и сопровождавший их шум был оглушительным шепотом недоверия.

– Вы не можете это доказать! – попытался блефовать Майлз.

– Мне уже стали надоедать люди, которые говорят мне, чего я не могу сделать.

Сидни подняла руки, шевеля пальцами так, словно играла в веревочку, сплетая и расплетая в воздухе нечто. Не бечевку, а магию – нити, вспыхивающие в воздухе. Паутина с Майлзом Мерлином в центре – центре, который оказался жадно разверзшейся пастью, дырой, в которой исчезала магия – а все нити соединялись с присутствующими в зале магами, с теми членами Невидимого Мира, которые согласились на договор с Тенями, чьи Дома приносили требуемые жертвы.

Она уронила руки – и с этим движением магия исчезла.

– Кстати, это означает, что все вы лишитесь магии. Все те, без исключения, кто привязывал свою магию к магии Теней: чтобы сделать ее проще, чтобы она не причиняла боли, чтобы стала такой… какой-то, не знаю уж, чем вы себя оправдывали, чтобы спокойно спать по ночам. У всех вас магия будет сбоить, сбоить и опять сбоить. Или же вы можете с этим покончить – и я имею в виду именно «покончить». Я отменю чары для вас при условии, что Тени (или нечто подобное) – больше никогда не возникнут. Выбор за вами.

– Это не единственная альтернатива.

Грейс побледнела от шока.

– Шара.

– Сидни сказала мне, что теперь, освободившись, я могу делать все, что пожелаю. А я желаю этого. Того, что желала всегда: власти здесь, среди вас.

Бледная, словно мертвец, выбравшийся из могилы, со спутанными волосами и в изорванном платье, Шара стояла в центре зала, обращаясь к собравшимся, и держала в руках силу.

– Я могу исправить то, что испортил мой брат. Вернуть всем их силу и легкость в ее применении. Дать всем даже больше, если они того пожелают: Теней всегда сдерживали в том, чем они могут быть и что делать. Майлз обещал мне место в этом мире – и сейчас я заявляю на него права.

– Нет, – заявила Сидни, – ни в коем случае!

Она посмотрела поверх голов собравшихся. Лоран встретился с ней взглядом и, когда она кивнула, сказал:

– Соищущий Дом Бошан вызывает Дом Теней. Поединок состоится немедленно.

– Отлично! – обрадовалась Шара. – Я так на это надеялась!

Это отличалось от поединка с Домом. Это отличалось от поединка с кем бы то ни было.

В отличие от брата Шара была сильным магом. Хотя Сидни действительно сама себя сделала, обучала ее именно Шара. Она подсоединила силу к магии Сидни, привязала ее к чарам, которыми пользовался Майлз и которые были закреплены на Ангеле Вод, вытягивала магию из жертв, отправляемых к Теням. И сейчас эти связи потянули силу из Сидни и из самого Невидимого Мира. Шара позволила заклинанию работать за нее – жуткой черной дыре в магии, поглощавшей все на своем пути.

Сидни казалось, будто ее раздирают изнутри: ужасающая жажда рвала ее магию, заглатывала ее.

Из толпы наблюдающих магов донеслись вопли, крики боли и ужаса: магию тянули и из них тоже. Всех, кто пользовался магией, приходящей от Теней, высасывали, лишая не только той магии, которую давали Тени, но и их собственной: ненасытность заклинания наконец вырвалась на волю, чтобы пожрать все.

Существовал баланс, противовес. Сидни ощущала весы, холодные и безжалостные, ощущала давление на противоположное плечо – так, как ощутила его в тот первый момент, когда подписалась под контрактом с Тенями. Она очень хорошо чувствовала магию. И баланс был таким: магия будет или ее не будет.

Был выбор.

Магия поднялась ключом, зеленью у нее под кожей.

Сидни произнесла слово – и слово было ножом, которым она отсекла кусок собственной тени. Она обернула тенью лезвие, делая его острее, пока оно не стало таким же безжалостным, как жизнь. Она взрезала собственную кожу и кости по следам тех шрамов, которые уже были на ней. Аромат весны, тяжелый и густой, влажный и полный жизни, поднялся в воздухе. Магия, усиленная.

А потом она раскрыла ладони и отдала свою магию обратно. Перестала бороться с заклинанием, с жаждой, с болью, которая ее уничтожала.

– Что ты делаешь? – рявкнула Шара. – Этого слишком много!