Андрей Васильев - Темное время [СИ litres]

– Проще говоря – пойти и утопиться, – внезапно подала голос Жанна. – Так, дедушки?

– Верно, девка, – одобрил ее слова Карпыч. – А этот лиходей взял, да и помер! Не нарочно, правда, сердечная жила у него лопнула, когда мешок на плечи взгромоздил. Но договор-то остался. Мы же не просто так, мы ведь богов в свидетели призывали, как по Покону заповедано.

– Им Дара помогла, – перехватил нить рассказа дядя Ермолай. – За мзду немалую, ясное дело. Похоронили мельника на перекрестке дорог, на место то заговор кинули, вроде как все при своем остались.

– А тут перекопали его! – забавно сморщил лицо водяник. – Печать, что Дара положила, сломали! Теперь Степан что ни ночь к моему омуту таскается, хочет в реку попасть, как положено. Только мне такого добра не надо! У него внутри-то все черным-черно, он мне тут всю воду попортит!

– Вот теперь все ясно. – Я выкатил из костра картофельный кругляшок. – Надо его отправить куда подальше, верно?

Не понравилась мне эта ремарка про черноту внутри. Видал я уже одного такого. Хотя… Там-то злодей был, душегуб. А тут – мельник. Может, конечно, он и натворил чего в своей жизни, но умер-то точно своей смертью.

– Молодец, – потер ладошки Карпыч, из них закапала вода. – Прав ты, Ермолай, хороший нам достался ведьмак!

– Не согласен. – Я выкатил из костра еще несколько картофелин. – Никому я не доставался. Просто так получилось.

– «Случилось» да «получилось» девки говорят отцам, когда у них по осени животы вперед лезть начинают, – хохотнул водяник. – А Макошь свою нить прядет не вслепую, она все видит, все знает.

Про Макошь и ее нить жизни я тоже слышал. Мощная была богиня, не чета той, которая меня пытается за узду взять. Но она вроде бы и ушла раньше остальных, так мне сказал Вавила Силыч, который, подобно Антипу, много о чем ведал.

– А нынче этот старый мельник пожалует? – спросил я у водяника. – Или он не каждую ночь вахту несет?

– Притащится, – заверил меня тот. – Луна на убыль идет, самое для него то время. Полной-то нечистые души не любят, слепит она их. Как филин в лесу три раза ухнет, как ночь в силу войдет, так и припрется, окаянный.

– Тогда поедим, да и пойдем, – глянул я на небо. – Картошечки печеной не желаете?

– Можно, – степенно согласился тот, лукаво прищурился, отчего стал немного похож на дедушку Ленина, такого, каким его изображали на картинках в детских книгах. – Только ты прежде свою цену назови, ведьмак. Чего пожелаешь за помощь? Злато есть, серебро, мечи да кольчуги имеются, жемчуг речной. Правда, мелковат он, не то что раньше.

– Мечи да кольчуги? – удивился я. – А как они не проржавели?

– Когда мне надо, у меня камни на дне сухими останутся, – с долькой самодовольства заявил Карпыч, разламывая картофелину, что ему поднес Родька. – Так что, ведьмак? Сколько с меня возьмешь?

– Да нисколько. – Я посолил парующую и рассыпчатую мякоть корнеплода. – Соседи мы. Коли друг с друга за каждую мелочь будем мзду тянуть, то скоро никого в округе не останется.

– Эва как. – Карпыч подул на дымящуюся сердцевину картофелины, от той пошел пар, как от влажного белья, по которому прошелся горячий утюг.

– И так бывает, – усмехнулся дядя Ермолай. – Я тебе говорил. И середь человеков разные встречаются.

– Это да. – Водяник куснул картофелину. – Мне Сазаныч, что за Иночью приглядывает, баял, что один из ихних…

– Из человеков? – с невероятно серьезным видом, таким, будто от ответа зависела судьба мира, уточнила Жанна.

– Не, из ведьмаков, – пояснил Карпыч. – Так вот – один из ихних его реку спас. Там речушка-то – всего-ничего, а все одно повадились в нее какую-то дрянь с полей сливать, в аккурат чуть ниже плотины. Рыба кверху пузом плывет вниз по течению, сам он из зеленого желтым стал, что твоя глина. Но – свезло ему, ночью мимо ведьмак на жестянке своей самоходной ехал, из тех, что Воде служат. Остановился, искупался, почуял, что умирает река. Слово за слово, рассказал ему Сазаныч о своей беде.

Никак про Олега речь?

– Ну ведьмак тот его выслушал, похмыкал, да и уехал восвояси. А на следующую ночь Сазаныч сразу трех утопленников заполучил, в аккурат тех самых, что безобразие это и творили. У всех руки-ноги спутаны, и камушек на шею привязан. Чтобы, значит, наверняка.

Точно про Олега. Его стиль, его методы.

– Мужчина, – одобрительно заявила Жанна. – Всегда мне такие нравились! Раз – и нет проблемы. А то все сама, сама…

– Хотел его Сазаныч отблагодарить, да не получилось, – закончил Карпыч. – Уехал ведьмак и даже не попрощался. Вот так-то.

– Вот! – с набитым ртом проговорил я. – А вы удивляетесь, чего мне оплата не нужна. Мы все такие.

Старики дружно рассмеялись. Как видно, что-то вспомнили.

Вообще-то я, конечно, творил глупость несусветную. Нет, смотрелось все красиво, мне разве что только золотых доспехов не хватало и нимба над головой. Смелый и отважный ведьмак Смолин, защитник униженных и оскорбленных.

А по сути – невесть что из себя представляет этот мельник, особенно если учесть то, сколько времени он провалялся вне кладбищенской земли. Да еще и на перекрестке! Я то и дело встречал в книге рецепты, которые на них были подвязаны, из чего можно сделать однозначный вывод – перекрестки не просто место слияния нескольких дорог. Это нечто большее.

У меня же с собой только ведьмачий нож – и всё. Ни огненной смеси, ни зелий. Впрочем, вру. Еще плетенка из ревенки есть. Дефектная и порванная, но все же…

Но, переваривая подобные мысли, я все равно вид старался иметь лихой и беззаботный. Знай дышал ртом, отправляя в него огненно-горячую картошку, которую перед тем обильно посыпал солью.

– Спрашивай, – насытившись, предложил Водяной хозяин. – Да не дури, ведьмак, не дури. Ясно же, что ты потому от награды отказался, что знаний хочешь. Я не в обиде, наоборот даже. Те, кто ум на злато променяли, для меня горсти лягушачьей икры не стоят. Ты – не такой. Потому что можно я тебе расскажу, о чем нельзя – промолчу.

Точно без дяди Ермолая здесь не обошлось. Два дня назад я его о берегинях спрашивал, он еще отговорился, что те лес не особо жаловали, все больше рекам внимание свое уделяли. А потом, похоже, сложил два и два и сейчас снимает два урожая с одной делянки. Вроде как и приятелю добро сделал, и мне. И теперь мы оба ему обязаны.

Впрочем, может это я уже совсем до ручки дошел со своими «кто кому что должен». Это в городе все меряют услугами и деньгами. А дядя Ермолай, возможно, и в уме такого не имел. Просто решил помочь. Просто. Просто так! Какая непривычная фраза: «помочь просто так». Прямо режет слух, честное слово.

В кого мы все превратились, люди?

– Вопросов много, ночи не хватит, – уклончиво сообщил водянику я.

– А ты спроси о том, что на сердце лежит, – предложил тот, напившись воды прямо из ладони.