Андрей Васильев - Темное время [СИ litres]

– Мммм, – проникся я. – И откуда же вам такие интимные подробности моей жизни известны? Стойте, сам догадаюсь. Досье на меня собрали, да? Был, не был, состоял, не состоял, лечился, не лечился.

– Лечился, лечился, – с ехидцей сообщила мне Ряжская. – Один раз, в девятнадцать лет. Не с теми девочками дружил, проказник эдакий!

– Но-но-но, – с достоинством ответил я, вставая с дивана и подходя к окну. – Не надо грязи. Все мы не идеальны, все совершаем ошибки. Ух ты!

За окном разворачивалось действо, живо напомнившее мне гонки «Формулы 1». Между деревьями молниями метались Родька и Антип, расстояние между которыми то сокращалось, то увеличивалось. Мало того – к ним еще и Жанна присоединилась. Она никого убивать не желала и, несомненно, восприняла это как некую игру. Ей было просто весело.

Не потоптали бы грядки, которые мы с таким трудом обиходили.

– Ладно, это все дела прошлые, – примирительно заявила Ряжская. – Давай о дне сегодняшнем поговорим.

– Давайте, – покладисто согласился я. – Вот вы меня, между прочим, разбудили, из-за вас день сегодняшний начался не так, как я его планировал.

– Почти девять на дворе, – возмутилась Ольга Михайловна. – Петушок пропел давно.

– Это у вас, – возразил я ей. – У тружеников рубля и кредита. У вас там трудовые будни, причем писать данное высказывание следует в одно слово. А я – идейно безработная личность, свободный художник. Я в это время сплю.

– Ты не безработный, не наговаривай на себя, – потребовала Ряжская. – Ты в служебном отпуске, это другое.

– Смысл тот же. То есть я имею право на сон, лень и негу.

За окном тем временем Родька вскарабкался на самую верхушку старой раскидистой яблони и качался на ветке, подобно макаку веселому, мадагаскарскому. Антип зажал деревяшку в зубах и полез следом за ним, кровожадно пуча глаза и напоминая пирата из Караибских морей. Жанна без особых сложностей вспорхнула на соседнюю от моего слуги ветку и теперь поддерживала домового, что-то скандируя и хлопая в ладони.

– Поупражнялись в остроумии – и будет, – сменила тон Ряжская. – Саш, я понимаю, как выгляжу в твоих глазах в данный момент, но это – жизнь. Она не спрашивает у нас, хотим мы чего-то или нет. Лично мне желалось бы тебя не тревожить еще месяца три-четыре, чтобы ты на самом деле понял, что я не собираюсь загонять тебя в угол и делать личным чародеем.

– Кем? – не удержался от смешка я.

– Называй это как хочешь, – бросила Ряжская. – Чудотворцем, экстрасенсом. Всё ты понял! Я на самом деле хочу с тобой дружбы. Где-то взаимовыгодной – но дружбы. Я хорошо усвоила те уроки, что были, и знать не желаю, что ты делаешь с теми, кто перешел тебе дорогу. Мне жизнь и рассудок дороги.

– Отрадно слышать, – без тени издевки произнес я. – Но?

– Но у меня, увы, сейчас нет выхода, – вздохнула женщина. – У нас с мужем есть давний партнер. Хороший, надежный, еще с девяностых. Много всякого за эти годы случалось, но наши отношения с Мишей всегда были добрыми и доверительными. Мы даже в те времена без аккредитивов обходились, вот как доверяли друг другу. И вот сейчас у него возникла проблема. Серьезная проблема.

– Которую без меня не разрешить, – закончил я за нее. – Так?

– Так, – эхом отозвалась женщина. – А что за смех? Что забавного я сказала?

Ничего. Забавное творилось в саду.

Антип почти добрался до Родьки, который сжался в комок на краю ветки, и деваться ему было некуда, но тут в дело вмешалась случайность.

Ветка склонилась под весом Антипа, чудом не ломаясь, и когда тот, самую малость не добравшись до замершего мохнатика, соскользнул вниз, распрямилась и отправила Родьку в полет. Прямиком в бочку, ту самую, куда я отправил стерлядку поплавать до ужина.

Слуга с плеском влетел в воду и до смерти напугал рыбу, которая то ли по наитию, то ли от страха, а может, и от удивления, высунула голову наружу.

Увидев напротив себя длинноносую и круглоглазую морду, Родька заорал благим матом, да так, что я его за двойными стеклопакетами услышал, подпрыгнул на немыслимую высоту, плюнув на все законы земного тяготения, зацепился за водосточный желоб, и исчез из поля моего зрения, как видно, вскарабкавшись на крышу.

– Это просто неприлично, Смолин, – возмущалась в трубке Ряжская. – Я ему душу изливаю, а он ржет!!!

– Больше не буду, – вытирая слезы, выступившие на глазах от смеха, повинился я. – Так что у вашего приятеля Миши там случилось?

– Дело непростое, – туманно ответила Ольга Михайловна. – О таком по телефону не рассказывают.

– Вы все-таки затеяли олигархический заговор против действующего президента, – пожурил ее я. – Ай-яй-яй. Нет, дорогой вы мой человек, это без меня. Я лоялен к действующей власти, поскольку абсолютно аполитичен.

– Ты совсем с ума сошел? – Клянусь, в голосе Ряжской проскользнули нотки неподдельного испуга. – Что несешь? Какой заговор? О таких вещах и в наше время шутить не стоит. Даже не так. Особенно в наше время.

Как бы она не молодилась, а вот в такие моменты четко понимаешь, кому сколько лет. Те люди, что постарше, до сих пор боятся, что их спецслужбы слушают. Нет, может оно и так, только вряд ли подобный треп вызовет хоть у какого-то «слухача» желание вызвать «черный воронок» по наши души.

– Ладно-ладно, – успокоил женщину я. – Хорошо, неправ. Попробуем по-другому. Ваш Миша подхватил особо злобную и страшную мадагаскарскую лихорадку?

– С тобой по телефону разговаривать положительно невозможно, – заявила Ряжская. – Просто скажи, куда прислать машину.

– Никуда, – твердо произнес я. – В ближайшее время я не собираюсь покидать то место, где нахожусь. Мне тут хорошо.

Ну или, как минимум, не скучно. Достаточно просто в окно посмотреть на то, как Антип и Жанна что-то орут Родьке, который, похоже, навсегда обосновался на крыше. Ого! Он в них еще и плюется!

– Саша, мы топчемся на одном месте, – мягко произнесла Ольга Михайловна. – Я же сказала тебе – форс-мажор. У нашего друга беда. Настоящая беда. Поверь, бизнес для таких как он… Как мы! Так вот – бизнес даже важнее здоровья, для кого-то он даже важнее семьи. Это образ жизни, образ мысли. Не деньги тут главное, они лишь способ, средство, но не цель. Мы как марафонские бегуны – остановишься, умереть можешь от того, что сердце не выдержало. И наш друг попал в такую ситуацию, где не помогут обычные способы и связи. Нужен кто-то с особым взглядом на вещи. Такой, как ты.

– Не-а, – помотал головой я, хоть увидеть меня собеседница не могла. – Всё равно не поеду. Даже на день. И не просите. Если подождет ваш Миша чисел до десятых июня – тогда повстречаемся, а раньше – увы и ах.

А почему нет? Я все равно в Москву заскочу на пару дней, перемещаясь с дачи на дачу. Ряжская, колдун, Мезенцева – это все нюансы, которые никуда не убегут. А убежали бы – и слава богу. Зато корень мандрагыра, что мне обещан лесовиком с родительского поместья, очень нужная по жизни штука. Упустишь день летнего солнцестояния – и жди потом еще год его наступления.