Анна Бруша - Битва за любовь

Зазвучал голос Ари:

— Мой дорогой супруг, это точно Магда Кас. Ошибки быть не может. Ее легко узнать по этому глазу… Ну, ты и сам помнишь.

— Хорошо, — ответил ей мужской голос, очевидно, Иллириан. — Она что-нибудь говорила о том, как жила у темных?

— Нет, я хотела ее расспросить, но она заснула. Решила, пусть отдыхает.

— И правильно. Я запрещаю тебе, Ария, расспрашивать об этом.

— Но…

— ЗАПРЕЩАЮ. Не спорь, ни к чему тебе это знать.

— Но почему? — удивилась Ари.

— Ты вообще не будешь с ней больше разговаривать.

— Она моя подруга! — запротестовала Ари. — Ты не можешь…

— Могу! Мой долг — оградить тебя.

— Оградить? Я не видела Магду так долго! Она была в плену!

— Вот именно, — подтвердил Илларион. — И поэтому она хочет отправиться в обитель и заботой о раненых искупить хоть часть своих грехов.

— Ты думаешь… Но она сказала, что темные не причинили ей вреда.

Иллириан недоверчиво хмыкнул:

— Ну конечно.

— А я ей верю, — сказала Ари. — Ее некрасивость была ей защитой. Не думаю, что темные на нее польстились. Скорее всего…

Иллириан рассмеялся:

— Не такая уж она и дурнушка. Но вот что я тебе скажу, жена. Я не припомню случая, чтобы темные отпускали девицу, да еще и с богатыми вещами. Спорю, если ее обыскать, то найдутся и драгоценности.

— Да, на ней роскошное платье. Неужели ты думаешь, что она отдавалась темным добровольно? Магда? Нет, немыслимо!

«Вполне обычное платье, — с удивлением подумала я. — Я именно поэтому надела его в дорогу».

— Может, и не добровольно. Вначале. У военной добычи мнения не спрашивают. Но вот потом…

— Фу… Иллириан, ты совершенно одичал на этой Фойне. Где твои манеры?

— В любом случае пусть ее отец решает, что с ней Делать. Мы не будем вмешиваться. Тем более Магда была приближена к ее светлейшеству Клеа.

Галка замолчала.

Весьма полезная вещица. Мысленно я поблагодарила Хока за столь щедрый подарок.

Надеюсь, до того, как Иллириан связался с отцом, Ари выполнила мою просьбу и передала письмо для матушки.

Он пришел за мной на рассвете, в сопровождении нескольких магов. Не постарел ни на один день, наоборот, выглядел помолодевшим, приосанившимся. Наверное, прибыл прямо из дворца правителя, таким изысканным и пышным был его наряд: багровый бархатный плащ подбит темным мехом, шелковый жилет расшит золотом.

— Здравствуй, отец, — сказала я, — давно не виделись. В добром ли ты здравии?

Он смерил меня неприязненным взглядом:

— Это действительно ты, дочь моя.

Он опустился в кресло напротив, я же осталась стоять. Мы оба молчали.

— Я слышал, ты желаешь отправиться в обитель?

— Да, это так, — подтвердила я. — Таково мое желание.

Отец мотнул головой, как будто воротничок крахмальной белоснежной рубашки его душил.

— Желание! Надо же! Только вернулась, а уже посмела написать письмо этой старухе из пансиона! Она готова принять тебя с распростертыми объятиями. Так и видит, чтобы запустить жадные толстые руки в мои деньги. О, да! Обители с радостью набирают богатых девиц в свои стены. Но я не собираюсь всю жизнь нести убытки. Нет, подумать только: «Таково ее желание»!

Он распалялся все больше и больше, лицо его покраснело. Возможно, его прямо сейчас хватит удар.

— Будет так, как я скажу! Ты отправишься в наше родовое поместье. И научишься повиноваться моей воле.

— Конечно, отец, — сказала я.

— Видишь, к чему привело твое своеволие? Какой позор! — взорвался он. — Лучше бы ты…

Нет, он не сказал «лучше бы ты умерла в темных землях», но я прекрасно его поняла.

— Насколько это все некстати! Но я подумаю и как лучше обставить твое возвращение, и как сохранить лицо. Отвечай, дочь, и не вздумай врать! Удалось ли тебе сохранить невинность?

— Отец! — возмущенно сказала я.

Краска бросилась мне в лицо.

— Что ж… — отец брезгливо скривил губы, — это мы выясним позже.

Он тяжело поднялся, его взгляд прожигал меня насквозь.

— Я не знаю, как ты жила все это время. Но здесь веди себя скромно и достойно. Не хочу, чтобы ты плохо повлияла на мою жену.

Жену? Вот так новость! Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица. Хотя почему меня это удивляет?

— Мы отправимся немедленно. И уже дома ты ответишь на все вопросы, — прозвучало угрожающе.

Иллириан проводил нас до портала.

А маг изменился — теперь его лицо пересекал широкий рубец, взгляд стал настороженным. Не похоже, что он по-прежнему любит шутить. Я видела, как Ари выглядывает из-за плотной занавески. Она не решись перечить мужу и не вышла попрощаться. Я махнула ей рукой. Занавеска заколыхалась.

Я взглянула на широкую спину отца и подумала о любви. Если ее ростки методично и жестоко вытаптываются, если твою любовь обливают презрением, если тебя не любят в ответ, она умирает. Вместо нее рождается если не ненависть, то сильная неприязнь. Сегодня я как никогда хотела верить, что моим настоящим отцом был брат правителя. Наверное, он просто любил бы меня.

Перед тем как ступить в портал, я глубоко вздохнула. Что ж, посмотрим, что будет дальше. Как меня встретит отчий дом.

Жена моего отца оказалась… не старше меня. Очень бледная, с льняными волосами, уложенными в сложную прическу, она выглядела скорее как девочка, которая примерила взрослое платье и изо всех сил старается соответствовать роли жены важного светлого мага, приближенного к правителю.

— Добро пожаловать домой, — сказала она и неловко похлопала меня по плечу.

Подразумевалось, что этот жест меня ободрит.

— Твою мачеху зовут госпожа Флора, — бросил мне отец. — Моя супруга знает, что ты была в Темных землях, и обещала, что поможет тебе вспомнить манеры.

Флора стояла, потупив взор, лицо ее при этом ничего не выражало.

— И прежде всего я хочу, чтобы ты сменила этот наряд. Нет нужды демонстрировать твое падение. В своем доме я не потерплю всего этого… — Отец неопределенно взмахнул рукой, потом его взгляд упал на сундуки, что я привезла с собой.

Это, видимо, послужило последней каплей. В яростном исступлении отец принялся откидывать крышки, а потом начал швырять на пол платья. Лицо его было искажено яростью.

— Позор! Позор! — кричал он. — Проклятая девка!

Я отпрянула от него подальше, а он все продолжал кричать и брызгать слюной. В своем бесчинстве оторвал от юбки кружевную отделку, а в довершение всего схватил со столика ни в чем не повинную вазу из синего стекла и запустил ей в стену. Раздался грохот, и осколки густо усыпали пол. Гостиная выглядела так, как будто по ней прошелся ураган. Приступ закончился так же внезапно, как и начался. Отец просто удалился в глубь дома, оставив нас с Флорой над растерзанными сундуками.