Дженнифер Арментраут - Самая темная звезда [litres]

Может, у меня развилась паранойя, но я пристально осмотрела парковку. На ней толпилось много людей, и никто не обращал на меня внимания. Но странное чувство не покидало меня. Даже когда я забралась в машину и завела двигатель, оно охватило меня летним жаром.

Гуляя по тропинке и любуясь безмятежной гладью озера Сентенниал, я подняла камеру и шагнула назад. Композиция кадра в основном сводилась к правилу золотого сечения. Конечно, оно годилось не во всех случаях, и я не пользовалась им на природе. Честно говоря, мне нравились фотографии, где объект находился не совсем в центре.

Я сняла большое дерево: меня привлек контраст листвы и густой синевы неба.

Потом крупным планом горящие золотом и багрянцем листья.

Обычно я просматриваю снимки дома, после того как скопирую их на компьютер. Иначе можно застрять, забыв про все на свете.

Я шла по краю тропинки, стараясь не мешать спортсменам и собачникам. По парку бродило много людей, но к вечеру их будет еще больше. Уже сейчас с игровой площадки доносились детские крики и хохот.

В прошлом году я частенько приходила к озеру. По крайней мере каждую неделю.

Я люблю гулять, фотографировать, и меня совершенно не смущает то, что особого таланта у меня нет. Мама хвалила мои снимки. Зои и Хайди – тоже. Джеймса интересовали только фотографии красоток в бикини, а Эйприл вечно смеялась над моими фотками, если вообще обращала на них внимание.

Разумеется, я очень сомневалась, что мама и Зои скажут мне правду. Неопытность не имела значения. Но фотографией я занималась по другим причинам. Все дело было в ощущениях, которые я испытывала в процессе работы. Точнее, в их отсутствии. Когда я брала в руки фотоаппарат, все остальное отступало на задний план. В голове не было ни единой мысли об ужасах, пережитых во время нашествия, о странностях, преследовавших нас четыре года. Я забыла о происшествии в клубе и даже не думала о поцелуе, который и настоящим поцелуем не назовешь. Я забыла о том, что рассказала мне мама… Камера возводила стену между мной и миром, и я обретала долгожданное спасение.

Я сошла с тропинки и забралась на невысокий холм, с которого открывался вид на детскую площадку, и уселась на самой вершине. Мое внимание привлекли смех и визг, и я подняла фотоаппарат, поймав в объектив маленькую девчушку, что припустила от горки к качелям, размахивая косичками. Какой-то маленький мальчик соскользнул с качелей и едва не плюхнулся лицом вниз. Качели резко отлетели назад.

Я сделала снимок пустых летящих качелей, перекосившихся в полете, и внезапно у меня запершило в горле, да так, что перехватило дыхание.

Медленно опустив камеру, я пронаблюдала за детишками, носившимися туда-обратно, от одного сооружения к другому. Они лучились наивным, беззаботным весельем. Им повезло. Им не довелось познать того пробирающего до костей ужаса. Никто из них не помнил, что значит засыпать безо всякой уверенности в завтрашнем дне, в том, что мир вообще выстоит. В них чувствовалась непринужденность, которая когда-то была и у нас, до мгновения, когда жизнь пошла прахом.

Война нанесла такую травму, что я еле помнила свои детские годы. Остались лишь смутные воспоминания. Но они не шли ни в какое сравнение с памятью о той ночи , когда явились лаксены. Как-то раз я даже подняла несколько статей, чтобы узнать, было ли что-то общее между моими детскими воспоминаниями и тем, что произошло на самом деле.

Было.

Но эти дети, они никогда…

Стоп.

Закрыв глаза, я сделала долгий глубокий выдох. Когда в руках фотоаппарат – никаких мыслей. Когда я делаю снимки – никаких эмоций.

Никаких исключений, ни сегодня, ни впредь.

Стиснув зубы я попыталась выбросить дурные мысли из головы, потрясла руками, плечами, подпрыгнула всем телом. Наверняка со стороны это выглядело довольно дико, но я представила, как от меня разлетаются все страхи и переживания, и мне полегчало. Я открыла глаза, и непрошеный тугой комок эмоций исчез.

Взяв себя в руки, я подняла фотоаппарат и направила объектив вдоль тропинки. Мне захотелось снять панораму озера, как вдруг краем глаза я заметила нечто странное и невольно нащупала кнопку увеличения. Синий ирокез. Какого черта?!

Тот парень из клуба.

Точно! Тот самый! Стоит у края тропинки, держит руки в карманах. При дневном свете его синие волосы еще ярче выделялись на фоне бледной кожи. Бьюсь об заклад, на самом деле шевелюра у него когда-то была рыжей. На парне висела черная футболка с неизвестным символом: две змеи, кусающие друг друга за хвост.

Как его там звали? Кент.

Внезапно он посмотрел на холм, где сидела я. Я охнула и чуть не выронила камеру. Да нет… не мог же он меня увидеть! Он ведь обычный человек, но, господи… казалось, он уставился прямо на меня.

Вспомнилось ощущение на парковке.

Теперь у меня точно паранойя, потому что два этих случая никак не связаны.

Я потрясла головой и осмотрела тропу внизу. Кента не было. Нахмурившись, я вытянула шею, чтобы посмотреть, не скрылся ли он за поворотом. Заметить его было нетрудно, с таким-то броским видом. Но он словно испарился. Что он здесь делал? Да, место, конечно, общественное, но какова вероятность столкнуться с парнем у озера, притом что раньше я его здесь ни разу не видела, к тому же сразу после…

– Надо же, какая встреча.

Я мгновенно узнала бархатный голос за спиной.

Сердце забилось чаще и ухнуло в пятки. Обернувшись, я подняла глаза и вновь чуть не выронила несчастный фотоаппарат.

Люк.

Он присел на корточки, и мы оказались лицом к лицу. Я уже и забыла, какие поразительные у него глаза, особенно когда они так близко. Цвет настолько насыщенный, что напоминал самый яркий фиолетовый цветок – волчий корень.

– Что, не ожидала?

– Да, есть немного, – сказала я, скользнув взглядом по запястью.

Блокатора не было. Все тот же кожаный браслет со странным камнем.

Он приподнял брови.

– Небось решила, что больше не увидимся. Может, даже надеялась.

Я положила фотоаппарат на траву, прикинув, что на всякий случай лучше освободить руки.

– Честно? После того как мама направила на тебя дробовик, я думала, ты никогда не объявишься.

От его смеха я только напряглась.

– Да, люди после угроз шарахаются, но, опять же, я не такой, как все.

– Да ты сама скромность.

Опустив руки между коленями, он медленно кивнул.

– Точно.

Во рту у меня пересохло. Я огляделась, но Кента поблизости не заметила. Да и вообще вокруг никого не было. Люка окружала аура, которая, словно невидимый барьер, отпугивала людей.

– Я никому не рассказала о том, что видела в субботу.

– Знаю. – Его взгляд скользнул по моему лицу. – Ты из-за меня вся как на иголках?

Мои щеки вспыхнули. Верно. Он так действовал мне на нервы, что аж до самых печенок пробирало. Я и сама не понимала почему, и то, что он это заметил, вывело меня из себя. Я вскочила на колени, встретив его пристальный взгляд.