Анатолий Казьмин - Целую, Кощей [СИ]

— Мда… Умеете вы влипать в истории. И что теперь? Выручать надо.

— Не надо, босс.

— Как это? Почему?

— Да пусть отсидит конкретно, не фиг самовольничать. Заодно, может лапши ментам на уши навесит.

— Ну, смотри, Аристофан, это твой боец. Только все равно, как-то не очень своих бросать…

— Не-не, босс! Происходит филькатр… как её?.. фигустра…

— Фильтрация, — подсказал Калымдай.

— В натуре! — обрадовался Аристофан. — Фильтрация! Ко мне в отряд много пацанов просится, босс. Зачем нам придурки? Мы лучше конкретных бойцов наберём.

— Ну, смотри сам, — повторил я. — А чего вы инструмент-то воруете? Почему бы просто не купить?

— Зачем, босс? — удивился Аристофан.

Ну да, зачем покупать, если можно украсть? Да ладно, пусть как хотят, так и действуют. Экономия, опять же.

— Батюшка Секретарь, — подала голос Олёна, тихо сидевшая в сторонке. — Я разузнала, кто колдовством в бабкином тереме балуется. Это бес тот, третий, которого споймать никак не могут. Он сегодня нашел меня и сказал, что и яблоко последнее он вчера снова подкидывал да ничего из этого не вышло. А потом вечером, пока все на кладбище ушли, зелья какого-то в колодец Яги насыпал.

— Вот паршивец. Надо отловить его обязательно, слышишь, Аристофан? А ты, Олён, сказала ему, чтобы он прекращал свои диверсии?

— Да сказала, батюшка, — вздохнула бесовка, — только он злой очень на участкового, отомстить хочет и меня уже не слушается.

— Ладно. Что-нибудь еще? Нет? И на том спасибо. Мы тогда с Михалычем в монастырь наведаемся, проверим, как там дела… Вы чего ухмыляетесь? Михалыч! Ты что, разболтал?!

— Ничего дедушка нам не говорил, мсье Теодор, — с верхнего этажа спускалась Маша. — Про девушку вашу даже словечком не обмолвился. Но это так романтично… Я так рада за вас, мон шер!

— В натуре, босс.

Калымдай только улыбнулся и кивнул головой, а Олёна мечтательно подняла глаза к потолку.

А, ладно. Наверное, оно и к лучшему. Помогут если что. А Маше всегда в её кожаную жилетку поплакаться можно. Лишь бы не увидел никто, не поймут.

— А про свою девушку Михалыч вам рассказал? — спросил я мстительно.

— В натуре, босс! Реально молодец Михалыч!

— Он такой проказник наш дедушка! — восторженно хихикнула Маша.

А Калымдай снова промолчал, только поднял вверх оттопыренный большой палец. Олёна широко заулыбалась и покивала головой.

Вот и поязвил.

— Ладно, пошли дед.

— И я с вами, мсье Теодор!

— Это еще зачем, Маш?

— Ну как же, — Маша удивленно захлопала глазами. — Должен же кто-нибудь посмотреть на вашу пассию? А может быть она нам совсем и не подходит? А если она…

— Перестань, Маш, — перебил я её. — Сам как-нибудь разберусь. Я же к тебе с твоим послом с советами не лезу?

— Ой, ну и силь ву пле, — надулась Маша.

Я торопился увидеть Варю и в монастырь мы прибыли уже часа через два. Я снова переоделся, только на этот раз никаких сапог, шпаг и треуголок. Пускай к моей стандартной одежде привыкают.

Две молоденькие монашки сразу отворили нам ворота, очевидно предупрежденные настоятельницей и почему-то хихикающие и поглядывающие на меня. Я возмущено взглянул на Михалыча, но он отрицательно замотал головой мол, тут и без него найдется, кому посплетничать.

Матушка настоятельница притащила за руку Варю и, обменяв её на деда, тут же исчезла с ним в монастыре, а мы так и остались стоять посреди двора.

— Здравствуй, Варя…

— Здравствуйте, батюшка Захаров Федя! — хихикнула Варя.

— Просто Федя, — пробурчал я.

Изо всех уголков, коридоров, балкона, на нас глазели любопытные монашки и торчать посреди двора ради их удовольствия меня совершенно не грело.

— Варюш, а пойдем куда-нибудь отсюда?

— Ой, а это зачем? Ой, я боюсь…

Я удивленно глянул на неё, но наткнулся на такой ироничный взгляд, что не выдержал и рассмеялся:

— Ну что мы тут торчим, как три тополя на Плющихе?

— Почему три? А что это за Плющиха?

— Да не важно, потом расскажу.

— Можно в сад пойти…

— А тут и сад есть? Прямо в монастыре?

— Ну, садик такой маленький на заднем дворе, — пояснила девушка.

— Ага, отлично. Веди.

— Слушаюсь, батюшка Федя! — хмыкнула она.

— Ну, Варь…

Садик и правда, был маленький. С десяток яблонь или каких-то других деревьев, я их только в вазе на столе разбираю, несколько кустов и лавочка, на которую я тут же и уселся.

— Садись, Варюш, — я похлопал ладонью по скамейке.

— Что вы, нельзя мне!

— Можно. Хочешь, я тебе и разрешение оформлю? С печатью, всё как положено.

— Ой, а вы и писать умеете?

— Издеваешься?

— Совсем чуть-чуть, батюшка Федя, — снова хихикнула Варя.

— Ну, садись-садись, а то и мне вставать придется, а у бедного батюшки Феди ножки устали, а ему еще обратно в Лукошкино по лесу шагать.

— Бедненький… — протянула девушка, осторожно усаживаясь на краешек скамейки. — А что это вы туда-сюда, так и бегаете? В монастырь хотите? Так вас в женский и не возьмут-то.

— Варь, ну чего ты мне выкаешь? Мы же с тобой почти ровесники. Давай на ты.

— Никак нельзя, батюшка Федя, не по чину мне.

— Ой, да ладно, — засмеялся я. — По чину, не по чину… Я, может быть и ниже тебя, если по вашим чинам сравнивать. Ты же боярского роду, а я… хм-м-м… Статс-секретарского. Не знаю, если честно, кто тут кого выше…

— А откуда вы знаете, что я боярского роду? Вызнавали про меня?

— Конечно, — кивнул я. — Я хочу всё про тебя знать.

— Это зачем же вам такое? — зарделась Варя и опустила глаза.

— А не скажу! — засмеялся я, а потом серьёзно добавил: — Варюш, а ты хочешь монашкой стать?

— Хочешь, не хочешь… — она вздохнула. — А куда мне теперь деваться? Рассказали вам, небось, мою историю?

— Рассказали, — подтвердил я. — Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.

Девушка удивленно посмотрела на меня, а я поспешно продолжил:

— Вот допустим, если бы ты могла отсюда уйти, то кем бы хотела стать?

— Как это — кем-то стать? Я и так есть. Вот она я, — она развела в стороны руки, а монашеское одеяние невероятно обольстительно обтянуло её спереди, — вся перед вами.

— Да, уж… — я закашлялся, пытаясь скрыть смущение, — вижу. Ну вот, допустим, уйдешь ты из монастыря и куда бы ты хотела податься, что делать?

— Загадками вы говорите, батюшка, — Варя пожала плечами. — Если и смогу уйти, то некуда мне податься. Просто ложись там же под воротами и отдавай богу душу.

— Не надо так говорить! Эх, что-то я никак объяснить толком не могу.

— Это потому что я глупая такая?

— Нет, это потому что я больно умный! А вот, скажи, Варюш, а что ты любишь? Ну, я не про еду, а так, по жизни, чем любишь заниматься?

— Книжки читать люблю, — сразу же ответила она. — Мне тятенька учителя-француза нанимал, так он мне много книг приносил, и ученых и нет.