Анатолий Казьмин - И.О. Кощея [СИ]

В кабинет ворвались рыцари фон Шлоссена и сразу стало тесно только хохот не уменьшился. Мы почему-то тыкали в рыцарей пальцами и заливались как сумасшедшие. Агриппина Падловна, размахивающая счетами над головой, вызвала совсем уж истерические всхлипывания. А Иван Палыч с большим разделочным ножом и группой поддержки в лице своих девочек с половниками наперевес, заставили нашу банду просто рухнуть на пол.

— А это, Варюш, — указал я на десятиметровую мраморную фигуру, возвышавшуюся над нами, — судя по наглой морде — Зевс. Самый главный бог у греков.

— А почему они все голые? — девушка стыдливо прижалась ко мне, а я мужественно и ободряюще, обнял её за талию. — Бабы так вообще вона как сиськи напоказ выставили, бесстыдницы. А ты, небось, тут и днюешь и ночуешь, а? — она пихнула меня локтем в бок.

— Ну, что ты, Варюш, это просто стиль искусства такой. Культ восхищения красивым телом.

— От я тебе восхищусь сейчас, Федька!.. Ой, а это что за мужик с рогами винище хлещет? На Аристофана нашего похож, правда?

— А откуда ты знаешь, что вино пьёт? — хмыкнул я. — Ну да, ты права. Это — сатир или фавн, бог виноделия… Ну и еще кое-чего. А наш Аристофан поприличнее смотрится…

Мы с Варей когда всё немного утихло, удрали от толпы и я решил познакомить её с дворцом. В галерею мы попали не сразу. Сначала сходили к Максимилиану на конюшню. Он, поняв, что остался в Лукошкино один, махнул прямо через забор терема и в одиночку быстро домчался до Лысой горы. Поболтать что Максимилиан, что Варя, любили, и мне с трудом удалось разлучить эту сладкую парочку.

Потом сходили проведать Гюнтера в лазарет. Он уже чувствовал себя вполне прилично и сидел перед зеркалом, примеряя очередную повязку на глаз. Судя по вороху самых разнообразных повязок, валявшихся на кровати, начиная от розовой в цветочек и заканчивая классической чёрной, процесс был увлекательный и дворецкий явно был в форме. А глаз ему спасти так и не удалось. Мед-брат бес сообщил нам шёпотом, что Гюнтер вначале сильно переживал пока не примерил первую повязку. Покрутившись около зеркала, он заявил, что с повязкой смотрится более мужественно, брутально и затребовал себе целую кучу разновидностей повязок и торчал перед зеркалом уже около часа.

— Смешной этот твой Гюнтер, — хихикнула Варя, когда мы вышли из лазарета.

— Он не мой, — я трижды сплюнул через плечо. — Он у меня. Работает в смысле. А вообще он хороший. Видишь — себя пожертвовал ради спасения всех нас.

— У тебя, Федь, все хорошие тут как тебя послушать.

— Ну, так и есть. А что разве не так?

— И вот то чудовище? — Варя указала на пробегающего по коридору монстрика.

— Конечно, — кивнул я. — Сама смотри. Эй, служивый! Живо к ноге!

Монстрик подскочил к нам и вытянулся по стойке смирно.

— Любишь ли ты меня, царя твоего, батюшку? — строго спросил я, похлопав ободряюще ладонью по обеим головам.

— Больше жизни, Ваше Величество! — бодро отрапортовал тот.

— А подругу мою пресветлую Варвару Никифоровну, любишь?

— Не осмеливаюсь, Государь, — робко потупил он обе пары глаз и добавил шёпотом: — Но очарован.

Он попытался шаркнуть сразу всеми пятью ножками, но потерял равновесие и смешно замахал в воздухе щупальцами.

Варя засмеялась, а я скомандовал:

— Молодец! Ну, беги орёл дальше по своим делам. Вот видишь, — обернулся я к Варе, — а ты не верила. Пойдём я тебе галерею имени Кощея покажу.

— Там страшно, наверное, раз Кощеева…

— Ужасно страшно, — подтвердил я, обнимая девушку за плечи. — Но я же с тобой!

Вволю нацеловавшись возле мраморного Геракла с особой жестокостью раздирающего пасть Аполлону, мы наконец-таки отправились домой. Ну, в Канцелярию то есть.

Торжественный пир по случаю освобождения царства от злого колдуна и айясантов, возник стихийно, как меня всячески пытались убедить Аристофан с Михалычем. А я и не стал спорить, пир так пир, заслужили. Нас с Варей усадили бок о бок и когда её бедро горячо прижалось к моему, я счастливо вздохнул и вдруг понял, что вся эта давящая атмосфера, окружавшая меня последние недели, исчезла. Дворец окутывал меня невидимым, теплым одеялом и чуть ли не урчал мне ласково на ухо.

— Деда! — завопил я от радости так, что Аристофан чуть не выронил бутылку. — А мне дворец снова сигналы шлёт! Хорошие! А это значит, что мы действительно прогнали айясантов, змеелюдов этих поганых! Угрозы больше нет!

Дальше по пунктам чтобы ничего и не перепутать.

Калымдай отвёл глаза.

Маша, наоборот закатила глазки к потолку.

Аристофан вздохнул, пробурчал что-то про босса и опрокинул стакан.

Дед участливо погладил меня по голове.

Пелагея гулко хмыкнула.

Олёна сделал вид, что очень занята холодцом в своей тарелке.

Дизель перестал крутить генератор.

Компьютер отключился.

Бесенята возмущенно завопили.

Всё. Никого не забыл?

Ах да, Варя. Варя просто, не обращая ни на кого внимания, чмокнула меня в щеку, а под столом взяла меня за руку.

— Ну чего опять не так? — насупился я. — Что я снова просмотрел? Ничего не понимаю… Ну, чего вы на меня так пялитесь?! Мы же победили, верно? Айясантов прогнали, так?

— Каких айясантов, внучек?

— Ну, каких-каких. Змеелюдов же!.. О. Э-э-э…

— Вот и славно, внучек, держи пирожок.

— Давай, босс, в натуре за победу!

— Я идиот, да? — спросил я на ушко у Вари.

— Совсем немножко, Феденька, — хихикнула она. — Но ты не грусти я же с тобой!

Надул нас Лиховид с самого начала. Не было никаких змеелюдов, а придумал он эту сказочку, чтобы артефакты мы ему достали и помогли переворот устроить. А все гадости и покушения во дворце это только его рук дело. Он же и Бабаем перед шамаханами прикидывался, на бунт их подбивал. Умный он ничего не скажешь. А вот я — дурак.

Зато он сейчас в шкатулке срок мотает, а я с друзьями и любимой девушкой пироги котлетами заедаю, вот так-то!

А Шмат-разуму я новую шкатулку выделил. Хоть и маленькую чтобы тоже в карман помещалась, зато золотую и с бриллиантами.

Проснулся утром я сам. Варюша лежала рядом под толстым одеялом, закинув ногу мне на живот, а голову положив на плечо. Я несколько минут полюбовался на неё, потом чмокнул в очаровательный носик и осторожно, чтобы не потревожить, выбрался из кровати.

Накинув джинсы и майку, я вышел в кабинет и тут же наткнулся на улыбающегося, кивающего мне деда и Машу, тоже сияющую и хитро прищурившуюся.

— Чего? — зашипел я. — Ну чего уставились?

— А и ничё, внучек, — растянул рот до ушей дед. — Завтракать скоро будем вот и радуюсь!

Я махнул рукой и перед тем как уйти в ванную, вручил Дизелю в одну руку клавиатуру, а в другую — мышку и велел так и держать ровно до половины седьмого. Теперь он не сможет генератор запустить и разбудить Варю.